Виктор Баранец - Потерянная армия: Записки полковника Генштаба

В МО и ГШ, в штабах видов Вооруженных Сил, военных округов и флотов было немало офицеров и генералов, которые до самого начала кровавой трагедии считали, что конфликтующим сторонам необходимо искать мирный выход из ситуации. Однако были и такие военачальники, которые рьяно призывали президента «решительно навести порядок». Одним из них был Главнокомандующий Западной группой войск генерал-полковник Матвей Бурлаков. Мне особенно запомнилось его выступление на совещании высшего руководящего состава, когда он страстно заверял Ельцина в непоколебимой верности командиров президенту и советовал ему «уверенно двигать реформы вперед».

Тогда выступление Бурлакова очень напоминало мне заказные выступления генералов на былых партийных съездах и пленумах. В то время в российской и зарубежной прессе появлялись статьи, в которых то и депо генерала подозревали в каких-то сомнительных коммерческих сделках. Он чем-то очень напоминал мне Кобеца. Он играл роль надежного и преданного солдата Кремля. И мало кто не понимал, на чем именно зиждется его столь яростная демонстрация верности Верховному главнокомандующему…

В дни октябрьских событий из Германии в Москву поступила еще одна впечатляющая легенда о Бурлакове. Говорили, что генерал распорядился подготовить спецназ к вылету в столицу…

Каждый генерал в силу подхалимского таланта избирал свой способ демонстрации верноподданничества режиму.

Побывавшие в войсках и на флотах генштабисты почти в один голос говорили, что указ Ельцина № 1400 получил резко отрицательную оценку в гарнизонах. Не было никакого сомнения, что информация об этом проникла за высокие стены Кремля. Вскоре большой группе генералов и полковников МО и ГШ было приказано в срочном порядке провести в войсках «соответствующую разъяснительную работу». Генералы без охоты выполняли роль пропагандистов во время выездов в военные округа и на флоты. Некоторые признавались, что их кое-где обозвали «Галонами в лампасах»…

ГРЯЗЬ

Там, где слишком много грязи, всегда трудно найти даже крошечку истины.

А грязи в те дни было неимоверно много.

23 сентября 1993 года произошло «нападение на здание штаба Объединенных Вооруженных Сил СНГ». В заявлении правительства по этому случаю говорилось, что «в нападении участвовало 8 человек, вооруженных автоматами».

В тот же день наш министр обороны заявил, что «в операции принимало участие более 100 вооруженных человек». И еще за зданием Главкомата было якобы сосредоточено 200–250 человек. Черт ногу сломит. Ложь — родная мать политики.

Высказывались подозрения, что эту акцию якобы организовал председатель Союза офицеров подполковник Станислав Терехов.

Когда на Арбате узнали, что его арестовали в районе одного из объектов Главного разведывательного управления ГШ, многие стали говорить о том, что «здесь что-то нечисто» — с чего бы это опытному и хорошо соображающему офицеру прятаться вдруг у главного разведывательного муравейника. Все было очень похоже на провокацию.

Наши подозрения еще больше усилились, когда стало известно, что во всей этой мутно-грязной истории фигурирует заместитель министра обороны генерал армии Константин Кобец. Там, где появлялся Константин Иванович, часто трудно было докопаться до истины. Сентябрьско-октябрьская политическая активность замминистра обороны поражала. Он яростно демонстрировал свою решительность и готовность защитить демократию. А однажды даже заявил, что «готов возглавить операцию по штурму Белого дома».

23 сентября в два часа ночи к Кобецу прибыла группа парламентариев, однако они не были приняты. А в половине шестого утра к Кобецу прибыл еще один парламентарий — генерал-лейтенант Калинин. Кобец по личной инициативе продиктовал Калинину ультиматум засевшим в Белом доме. Он потребовал от Верховного Совета «немедленного освобождения от должностей новоявленных руководителей, выдачи зачинщиков акции на Ленинградском проспекте для предания их суду, выполнения указа президента, сдачи оружия и роспуска депутатов».

Срок выполнения ультиматума — 24 часа. Кобец заявил: «Я взял на себя смелость заявить, что они ставят нас перед необходимостью на штурм ответить штурмом». И снова подчеркнул, что готов лично возглавить операцию по штурму Белого дома…

И тогда, и позже я часто думал о странной позиции Кобеца. Он всегда появлялся в эпицентре громких политических схваток, когда это хоть чем-то грозило устойчивости режима, но его как-то не видно было там, где надо было драться за спасение армии от бурно прогрессирующей дистрофии. Должность замминистра и главного военного инспектора его к этому со всех сторон обязывала…

В то время в Минобороны и Генштабе было уже немало генералов, которые, имея некоторые «коммерческие грехи» на душе, страшно боялись прихода новой власти. Ибо если бы она пришла, они бы в подлиннике могли изучать природные особенности Колымы, их руки неминуемо бы «привыкли к топорам» а глаза — к конвою, бдительно прохаживающемуся с овчарками по лесной просеке…

Тогда, осенью 1993 года, эти люди особенно остро чувствовали угрозу своему «доходному» месту при существующей и многое прощающей власти. И потому готовы были на все, лишь бы ликвидировать даже саму мысль о возможности ухода со сцены тех, кто их обогревал и поощрял, кто давал возможность хорошо поживиться за счет своего привилегированного положения…

О своей бурной и героической деятельности в период сентябрьско-октябрьского кризиса Кобец составит справку, которая у непосвященного человека может создать впечатление, что власть в России удержалась благодяря исключительно самоотверженности Константина Ивановича…

В пиковый момент октябрьских событий растерянность в Кремле была настолько большой, что подчас принимала форму истерической паники. Она усилилась еще больше, когда экстренно прибывший в Кремль Ельцин долго не мог получить внятных ответов о позиции Грачева и коллегии Минобороны.

Тогда на помощь президенту и был срочно призван более решительный генерал армии — зам Грачева Константин Кобец.

Он был назначен старшим оперативной группы, в обязанности которой, как гласил один из конфиденциальных документов, входило «не допустить захвата власти»…

На группу Кобеца возлагались задачи:

1. Координация действий силовых структур по недопущению вооруженного конфликта.

2. Блокирование г. Москвы от притока различных групп оппозиции.

3. Организация охраны государственных объектов и учреждений…

В своей отчетной записке об итогах работы группы Кобец докладывал: