В разные годы. Внешнеполитические очерки - Анатолий Леонидович Адамишин

Что касается СССР, то мы еще около трех лет поставляли правительству Анголы боевое оружие. Затем по взаимной договоренности Россия и США перестали снабжать вооружением «свои» враждующие стороны. После некоторого перерыва мы с санкции ООН возобновили военные поставки, но уже на коммерческой основе. Не стало «черной дыры», в которую вбухивались миллионы, включая патрулирование ВМФ у берегов Анголы и базирование самолетов. Это стало ненужным после окончания конфронтации с США. (Точнее, ослабление конфронтации либо некий перерыв.) Правда, военные жаловались мне, что не стало полигона для обкатки наших советников, их через Анголу прошло около одиннадцати тысяч.

Приведу тезис, противоположный моему: правильно сделали, что влезли вслед за кубинцами в ангольскую войну. Это предотвратило приход к власти ставленника расистской ЮАР, поставило барьер ее гегемонии в регионе. Но, отвечаю я, принимая решение о нашей вовлеченности, мы вряд ли планировали такой результат, как затяжную войну за 7 тысяч километров от границ СССР. Расчет на скорую победу или хотя бы успех в обозримом будущем был не реален. В МИДе это видели, предложив и получив согласие ЦК не втягиваться в военном отношении. К сожалению, Громыко позволил переиграть эту позицию. Выход из десятилетнего тупика вплоть до смены власти в Кремле, как и в случае с Афганистаном, не нашли. Потребовалась крутая смена политики, чтобы выправить положение, добиться отступления ЮАР из Анголы и Намибии и ускорения ухода со сцены апартеида. В первую очередь, это актив перестройки.

США, в общем-то, достигли цели, которую поставил Рейган: размен независимости Намибии на уход кубинцев. Промахнулись они в попытках сменить правительство в Луанде, дружественное Советскому Союзу и Кубе. Мы не позволили этого. Крупным просчетом американцев была их безответственная и догматическая поддержка Савимби.

Кубе, думаю, возвращение в национальные границы принесло в долгосрочном плане больше плюсов, чем минусов. Но судить об этом, конечно, самим кубинцам.

Наибольший позитив прекращение войны дало Намибии.

Там после кровопролитной стычки весной 1989 г. обстановка успокоилась. К выборам в Учредительное собрание, состоявшимся в ноябре того же года, в страну вернулось около 40 тысяч беженцев, в подавляющей массе сторонников СВАПО. Мы помогали их транспортировке. На выборах СВАПО добилась убедительной победы. Юаровцы сдержали слово, данное мне в Браззавиле: насильственно мешать приходу СВАПО к власти они не стали. Знали, что в конечном счете найдут с ними общий языке.

Двадцать первого марта 1990 г. в столице страны Виндхуке был поднят намибийский флаг, а не красный, чем многие годы пугали юаровцы. Сэм Нуйома был единогласно избран парламентом первым президентом молодой страны.

На торжественную церемонию провозглашения независимости Намибии Шеварднадзе поехал без меня, я был переброшен на германские дела. Так что в отличие от практически всех основных участников заключительный триумф я не увидел. В перестройку, кстати сказать, не было принято раздавать чины и награды. Все, чего мы удостоились, это слова министра: «Всю операцию провели тонко и достойно». Сильно меня подбодрил уже в Лондоне в 1996 г. английский журналист Тони Робинсон, с которым мы подружились в Африке: «Вы были одним из тех, кто способствовал переменам в этом районе мира, а это такие перемены, которые затронули судьбы миллионов людей».

Следствием развязывания анголо-намибийского узла явился довольно быстрый мирный переход ЮАР на «антиапартеидные рельсы». Уже в 1990 г. правительство буров сняло запрет с АНК (и компартии), освободило их лидеров, начались переговоры о политическом урегулировании. Не взорвалась страна, не была отброшена назад, как это случилось со многими другими на Африканском континенте. АНК с 1994 г. находится у власти, победив на первых в истории страны демократических выборах.

Довелось мне слышать от людей, переживающих из-за сложной и напряженной обстановки в ЮАР сегодня: рано допустили АНК к власти, не созрели они для управления страной, что периодически и доказывают. А Россия этому помогла. Отвечаю в таком случае: Россия, вместе с другими государствами, обеспечила несиловое решение смены режима в ЮАР. Первоочередной задачей было не допустить там гражданской войны, в которую могли быть вовлечены другие государства. Эту задачу решили. То, что произошло дальше, не на нашей совести. Виноваты по большей части те, кто насаждал и поддерживал апартеид долгие годы.

Меньше других повезло Анголе. Не случайно Крокер наотрез отказывался вести разговор с ангольцами насчет прекращения помощи УНИТА. С нами он эту тему обходить не мог, но наши доводы на него не действовали. Президент США Джордж Буш, едва придя к власти, публично заявил в январе 1989 г., что Савимби будут давать по 50–60 миллионов долларов в год, столько, сколько УНИТА получала от Рейгана.

Под давлением американцев правительство Анголы наладило контакты с Савимби, и в июне 1989 г. в небольшом заирском городке Гбадолите произошла его «историческая встреча» с душ Сантушем. В присутствии лидеров двадцати африканских государств и главного посредника, президента Заира Мобуту Сесе Секо они пожали друг другу руку и объявили о прекращении огня. Уже через несколько дней Савимби нарушил перемирие.

На предательство Савимби Луанда отвечает новым, как было объявлено, последним наступлением. Из Куито-Куанавале войска вновь идут на юго-восток знакомым маршрутом. Вооружение и советники все еще советские, в том числе взятые на службу душ Сантушем. Хотя ЮАР, уходя, оставила унитовцам большие запасы оружия и снаряжения, непосредственной боевой поддержки она уже не оказывает. В феврале 1990 г. пала, наконец, Мавинга, чего ангольское руководство и наши военные советники добивались несколько лет. Положение Савимби становится отчаянным. На помощь приходят США, организовывая воздушный мост для переброски оружия и даже топлива. Верный своей повстанческой тактике, Савимби переносит огонь по тылам, включая столицу. Через тройку месяцев ситуация опять в кровавом тупике.

Мы не переставали подталкивать политическое урегулирование. К декабрю 1990-го относится договоренность Шеварднадзе и госсекретаря США Бейкера о «перекрестных» встречах: первого – с Савимби, второго – с душ Сантушем.

Вскоре начинается новый раунд переговоров между правительством и УНИТА, на этот раз при более серьезном посреднике – португальце Жозе Мануэл Баррозу, моим давним знакомым по ангольским делам. (С 2004 по 2014 г. – председатель Исполнительной комиссии Европейского союза.) Они проходят под неусыпным вниманием СССР и США и успешно завершаются в мае 1991 г. Теперь уже мир должен быть прочным. В сентябре Савимби «победно» возвращается в Луанду. Осуществляется давняя идея-фикс американцев: через год должны состояться выборы.

За год, однако, Савимби теряет многое из своего ореола. На выборах он получает 40 процентов голосов против почти 50 процентов душ Сантуша. ООН и американцы считают результаты, в общем, справедливыми. Мы тем более. Но Савимби, не признав