Ферма. Неудобная история, которую вычеркнули из хроник Холокоста - Джуди Раковски

нарратива: в ходе этой кампании очернены были все евреи, хотя некоторые из них после войны занимали высокие посты в коммунистическом правительстве. Но кампания оказалась очень эффективной. К концу 1960-х годов Польшу покинули около двадцати тысяч польских граждан еврейского происхождения. Антиеврейские события 1968 года были хорошо известны и признаны. Но правительство ЗиС обвинило Столу в «политизации музея».

Позиция правительства заключалась в том, что во время Второй мировой войны практически все поляки бескорыстно помогали евреям. Но если бы это было так, то почему соседи и местные жители так портили жизнь целым поколениям семей Млеко и Содо? Сэм настоял, чтобы мэр Казимежи пригласил на праздник семью Млеко, которая отважно прятала его самого, а также Сикорских, прятавших Рэя Фишлера, и Дануту Содо Огорек, дядя которой прятал семью Дула.

Я не знала, известно ли местным жителям, что семьи Млеко и Сикорских спасали евреев. Но о том, что на ферме Содо пряталась и трагически погибла семья Дула, знали многие. Я передала просьбу Сэма и узнала, что мэр уже приложил все усилия, чтобы пригласить представителей всех известных ему семей, прятавших евреев. Я переписывалась с мэром и Тадеушем Козелом, который как раз работал над новым изданием своей книги. Я также связалась с организатором сходных мероприятий из соседнего городка Буско-Здрой – там фестивали еврейской жизни проходили уже девятнадцать лет. С помощью гугл-переводчика я могла передавать просьбы Сэма и его материалы для новой книги Козела. Сэм очень хотел донести до будущих поколений информацию о еврейских торговцах и ремесленниках, которые некогда процветали в Казимеже, а также материалы и фотографии, связанные с его собственной семьей.

Мэр Адам Бодзех ступил на трудный путь. Другие политики региона, попытавшиеся провести мероприятия, связанные с еврейской историей и восстановлением еврейских кладбищ и синагог, потеряли государственные гранты – а вместе с ними и шансы на переизбрание.

Бодзех надеялся избежать такой судьбы. Он уже значительно улучшил политически консервативный ландшафт округа, который славился своей нетерпимостью и провозгласил себя «зоной ЛГБТ-фри» (Евросоюз счел подобные лозунги и политику настолько неприемлемой, что пригрозил сократить, а то и прекратить финансовую поддержку страны).

Бодзех был ветеринаром, потом стал политиком и провел на выборном посту четыре срока, уйдя в 2014 году, когда наибольшую поддержку в стране, и особенно сельских ее районах, получила националистическая популистская партия ЗиС. К власти он триумфально вернулся в 2018 году, одержав убедительную победу над своим соперником от партии ЗиС.

Бодзех работал с энтузиазмом и поразительным спокойствием – в общении с людьми он демонстрировал потрясающее обаяние, практически как Сэм, и это приносило свои плоды. Он появлялся повсюду – выступал в школах, на спортивных мероприятиях, в социальных сетях. «Лайки» он собирал еще лучше, чем голоса. Хотя Сэм не раз бывал в Казимеже, но лично с мэром никогда не встречался. Но они общались по электронной почте, телефону, через видеосвязь. Мэр очень активно вел свой аккаунт в «Фейсбуке». Сэм не раз делился с ним интересной исторической информацией, и мэр высоко ценил его вклад и открытость взглядов. Им удалось преодолеть барьеры времени и географии и заручиться взаимной поддержкой для будущих образовательных и культурных программ.

Сэм постоянно подчеркивал: «До войны отношения между еврейской общиной и всеми остальными были прекрасными». Каждое письмо к мэру он подписывал своим именем и добавлял «сын Казимежи-Вельки».

Вечером в день нашего приезда мэр с помощником пригласили нас на ужин в отеле. Мы заказали борщ, мясо и пироги, а мэр, сказав, что он плотно пообедал, ограничился огромным мороженым с фруктами, орехами и шоколадом и наслаждался этим десертом с чисто детской радостью. Я спросила, почему город так долго не решался провести фестиваль еврейской культуры.

Мэр сказал, что подготовка праздника заняла более пяти лет. Город многому научился у соседнего города Буско-Здрой. Этот курортный городок умел привлекать туристов. Еврейские фестивали там были связаны не только с торжественными церемониями, но и с концертами, театральными спектаклями, лекциями и весельем. Казимежа последовала примеру Буско, но сначала нужно было заручиться поддержкой местных жителей. Как бы то ни было, мэр полагал, что время выбрано правильно. Поколение, пережившее войну и знавшее евреев (у родителей самого мэра было немало еврейских друзей), уже практически ушло.

А как быть с тем, что правительство весьма холодно относится к подобным фестивалям?

Мэр пожал плечами и лукаво усмехнулся:

– Мне все равно.

Он процитировал знаменитого Якуба Гольдберга, бывшего узника Бухенвальда, влиятельного польского и израильского историка: «Польской истории без евреев не существует»10.

Хотелось бы мне в тот момент припомнить вторую часть этой знаменитой цитаты: «И еврейской истории без истории польской тоже нет».

Я сказала мэру, как важны подобные мероприятия для моей семьи – и для Сэма, которому я постоянно звонила и все рассказывала. Мэр Бодзех серьезно кивнул:

– Для нас это тоже очень важно.

День праздника был потрясающим. Утро выдалось туманным, и я смогла в полной мере оценить поразительную красоту этих мест. Сладковатый дымный запах сжигаемых осенних листьев напомнил наши первые поездки сюда вместе с Сэмом. Но я тут же вспомнила другое: 79 лет назад в этот день евреев разбудили громкоговорители – им приказывали собраться на Рыночной площади. И моя прабабушка Перл открыла глаза в последний день жизни.

От этой мысли я вздрогнула. В этот день мы оказались именно там, где должны были. Мы поднялись очень рано и отправились к мэру, где подготовка к торжествам шла полным ходом. Мэр отвез нас в Слоновице, по дороге повторяя текст собственного выступления. Я даже не верила, что мы будем заново открывать памятник, который много лет назад мы с Сэмом нашли оскверненным, изрисованным свастиками и совершенно заброшенным. Интересно, многие ли из тех, кто сегодня придет на праздник, знают о массовой казни на этом месте? Многие ли знают, что многим евреям удалось избежать облавы, но, поскольку прятаться им было негде, они вернулись в город? Многие ли знают, что немцы заперли их в школе? Брат дяди Сэма, Исаак, ночью выпрыгнул из окна второго этажа и сбежал, а остальных на глазах у всех увели из города, а перед казнью заставили раздеться догола – последнее унижение. Они стояли возле ямы и ждали казни, голые и дрожащие от холода. Они смотрели на тела родственников и соседей, которые всего несколько минут назад были живы.

Вспомнив количество подобных событий, о которых Либенка писал в «Бесконечной ночи», я подумала, что среди собравшихся наверняка будут родственники или знакомые тех, кто выдавал или убивал прятавшихся евреев в