Гражданская война Михаила Булгакова - Василий Александрович Стоякин

книги «Аркадий Аверченко: Беженские и эмигрантские годы» установили, что бега действительно проводились русскими эмигрантами в мае 1921 года, после закрытия союзными властями Константинополя лото, в помещении в районе улицы Гран Пера. Сцену из фильма они, правда, нещадно критикуют.

Кстати, Белозерская, находясь в Константинополе, свидетельницей организации тараканьих бегов быть не могла: она оттуда уехала в 1920 году.

Интересно, что создателем бегов был Абрам Дранков – официальный кинохроникёр Льва Толстого. Фима Жиганец (псевдоним, разумеется) описывает этот эпизод так: Дранков «спрятался вместе с аппаратом в дощатом сортире! Дело было зимой; упрямый папарацци промёрз до костей, но всё же дождался момента, когда бородатый старец по парковой аллее направился в сторону уборной справить нужду. Эти кадры стали мировой классикой: великий писатель земли русской величественно идёт на объектив камеры. За кадром остался момент, когда Толстой подергал дверцу нужника, вздохнул и не солоно хлебавши (прощенья просим за каламбур-с) побрел к дому».

Вся эта история к бравому генералу Чарноте, разумеется, прямого отношения не имеет. Он был не изобретателем, а потребителем азартной забавы.

ППЖ Люська

В советской военной литературе термин ППЖ впервые появился, кажется, в великолепной книге Виктора Курочкина «На войне как на войне» (опубликована в 1965 году). ППЖ – это «походно-полевая жена» – фронтовая любовница командира достаточно высокого ранга. В булгаковском «Беге» один из значимых персонажей – ППЖ генерала Чарноты Люська Корсакова.

Статус Люськи с точки зрения морали достаточно определённый и совершенно непрезентабельный. Она любовница Чарноты, в Стамбуле зарабатывает на жизнь проституцией, а потом ухитряется выйти замуж за Парамона Корзухина – персонажа не самого приятного.

При всём при этом Люська является одним из безусловно положительных персонажей пьесы. За время Гражданской войны она ухитрилась не растерять свою удивительную человечность. Она опекает и своего бестолкового на гражданке «мужа» Чарноту, и подругу по несчастью Серафиму, а в конце играет важную роль в развязке драмы, помогая Чарноте и Голубкову решить финансовый вопрос с Корзухиным.

Очевидно, что этот персонаж не придуман Булгаковым, а является пусть не типичным, но периодически встречавшимся в тогдашней жизни. У современника Булгакова «красного графа» Алексея Толстого такой персонаж тоже присутствует: это Зоя Монроз в «Гиперболоиде инженера Гарина». Правда, в толстовском образе человечности немного: Зоя – первостатейная стерва.

Впрочем, «Гиперболоид» писался одновременно с «Бегом», а прототип Булгаков брал из жизни: это была вторая жена генерала Якова Слащёва Нина Нечволодова. С ней драматург был хорошо знаком – Нечволодова создала при курсах «Выстрел», где её муж преподавал тактику, драматический кружок. При её участии ставилась, в частности, «Белая гвардия». Булгаков присутствовал на представлениях и, очевидно, беседовал с прототипом своей героини.

О Нечволодовой известно не так много. Родилась она в 1899 году (то есть на восемь лет младше Булгакова), но исследователи даже относительно отчества путаются: то ли она Николаевна, то ли – Павловна… По некоторым сведениям, она была племянницей какого-то крупного военного деятеля. Называют обычно Платона Нечволодова, который был с 1910 года управделами, а с 1917 года – начальником артиллерийского комитета Главного артиллерийского управления российской армии. По другим данным, она племянница генерала Алексея Маниковского, который в 1918–1920 годах был начальником Главного артиллерийского управления и управления снабжения Красной армии. Брат Нины, тоже белый офицер, в 1919 году сорвал большевистское восстание Николая Гикало в Грозном.

Нечволодова ушла добровольцем на Первую мировую войну и во время Брусиловского прорыва в сентябре 1916 года была уже унтер-офицером с двумя Георгиевскими крестами.

Присоединилась к Белому движению. В 1918 году Нечволодова вступает в казачий отряд Андрея Шкуро, начальником штаба у которого был Слащёв. Тогда и начались их отношения. Далее она сопровождала генерала под видом «юнкера Нечволодова», «ординарца Никиты» и «казачка Вареньки». Она фигурирует во многих воспоминаниях, в частности – как Лида или ординарец Ничволодов у Александра Вертинского, которого Слащёв очень привечал. В книге «Крым, 1920» упоминал её и сам Слащёв: «Не прошло и десяти минут, как пришло донесение, что штаб-ротмистр убит, а ординарец Нечволодов ранен, а цепи 13-й дивизии под огнём красных подаются назад… Надо было прибегнуть к последнему средству – личному примеру начальника. Я отдал приказ юнкерам построиться в колонне по отделениям и двинул её на гать» (тут описывается бой на Чонгарской гати в марте 1920 года, когда Слащёв возглавил «психическую атаку»).

В апреле 1919 года, в ходе боев на Акмонайских позициях, Слащёв был тяжело ранен в лёгкие и в живот. Селение, в которое привезли Слащёва, было захвачено атакой красных. Нечволодова буквально под носом у них забрала лежащего в бессознательном состоянии генерала, доставила его в тыл и выходила.

После выздоровления, уже в 1920 году, Слащёв женился на Нечволодовой. В Турции они были уже в официальном статусе, так что турецкую и тем более парижскую части эпопеи Люськи Булгаков писал уже не с неё, а с каких-то других женщин, о которых он мог слышать от Любови Белозерской и, опять же, от Алексея Толстого.

Похоже, описывая парижский успех, Толстой и Булгаков имели в виду одного и того же человека. Весьма вероятно, что речь идёт о внучатой племяннице художника Николая Ге, которую Толстой хорошо знал. Ия Ге выехала на учёбу в Европу ещё до революции, на общем фоне эмиграции она была женщиной очень успешной: благодаря недолгому браку с английским баронетом Робертом Абди была принята в свете, работала моделью, модельером, актрисой и прожила 95 лет. Кстати, её сын Джордж Гейнс известен нам по роли комиссара Лассарда в «Полицейской академии». «Да, прав Коровьев! Как причудливо тасуется колода!».

Считается, что именно её внешность и, возможно, некоторые особенности характера Толстой использовал при описании Зои и марсианки Аэлиты (его представления были учтены в ранних экранизациях этих произведений). Ну, а кто там торговал своим телом в стамбульской Галате, не так уж важно – явление, как мы понимаем, было массовым.

В СССР, как мы упоминали выше, Нечволодова косвенно относилась к культурной элите. Помимо ведения драматического кружка, она пыталась что-то писать и даже имела литературной псевдоним Поручик Нечволодов. В 1925 году объединение «Красное кино» пригласило Слащёва в качестве консультанта, а также исполнителя собственной роли в художественном фильме «Врангель». Также там должна была играть и Нечволодова.

После убийства Слащёва в январе 1929 года Нина Нечволодова и их общая дочь, что называется, пропали с радаров. Об их судьбе достоверно ничего не известно, в числе репрессированных они не числятся.

Не исключено, впрочем, что она смогла приспособиться к новой реальности. Журналист издания «Однако»