Моя служба в старой гвардии. Война и мир офицера Семеновского полка. 1905–1917 - Юрий Владимирович Макаров
Моя служба в старой гвардии. Война и мир офицера Семеновского полка. 1905–1917 читать книгу онлайн
Юрий Владимирович Макаров – русский дворянин, кадровый офицер гвардии, вся военная служба которого в старой России была связана со знаменитым Семеновским полком, основанным Петром I. Сразу после юнкерского училища Юрий Макаров поступил в лейб-гвардии Семеновский полк и оставался верен ему всю жизнь, даже в те тяжелые времена, когда полк перестал существовать, а его офицеров, уцелевших в боях Первой мировой войны, разметало не только по России, но и по всему миру. Но память о своем полку бывшие семеновцы хранили свято.
Перед Первой мировой войной Юрий Макаров закончил офицерские курсы восточных языков и был направлен в аппарат Министерства иностранных дел, но сразу после начала войны подал рапорт с просьбой вернуть его в родной полк. Со своим полком Макаров прошел самые трудные периоды войны, когда его подразделения несли гигантские потери, и сам не раз был тяжело ранен, но после лечения возвращался в строй…
Но эта книга не только о войне и нелегкой военной службе – «балы, красавицы, лакеи, юнкера» тоже пройдут перед глазами читателя, как и множество офицеров и общественных деятелей, оставивших след в истории, – от полковника Преображенского полка А.П. Кутепова, будущего генерала Белой армии и лидера монархистов, до юного семеновца, подпоручика М.Н. Тухачевского, будущего советского маршала… Юрий Макаров дает широкую картину военной жизни начала XX века, рассказывая обо всем с тонким юмором, ярко и образно.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Долговязый, всегда жизнерадостный, не очень тщательно одетый, мастер на веселое, а иногда и на крепкое слово, барон Владимир Эдуардович Лоде был любимцем и солдат, и офицеров. В 1913 году он получил уже не помню какой стрелковый полк[28]и повел его на войну. Не все командиры полков в ту войну любили подвергать себя опасности. Лоде, со своими неизменными шутками и крепкими словцами, самолично лазил всюду, куда лезли его солдаты. В сентябре 1914 года он был убит пулей в голову. Потом, во время войны, мне случилось встретить одного раненого капитана его полка. Когда он узнал, что я семеновец и отлично знал Лоде, мужественный капитан, сам Георгиевский кавалер, пустил слезу.
Так вот, кроме Левстрема и еще двух полковников, мы все в этот веселый вечер построились по росту, рассчитались на первый, второй, повернулись направо, вздвоили ряды, взяли на плечо и под командой Лоде строевым шагом пошли в собрание пить «зеленую водку». Взвод получился хоть куда. Романовский лихим солдатским тенором затянул «Во кузнице»… Все многочисленные чины, которые нам по дороге попадались, особенно подчеркнуто лихо перед нами вытягивались, весело скалили зубы и были в восторге.
При самом выходе со стрельбища видим: стоит Шильдер. Мы еще больше подтянулись, дали тверже ногу, Лоде бодро скомандовал: «Взвод, смирно! Равнение направо!» Вскинули мы головы и видим, что Шильдер наш покраснел, взялся рукой за ус, да вдруг как гаркнет:
– Пгекгатить! Газойтись!
Выходка была до такой степени нелепа и неожиданна, что все мы к первую минуту растерялись. Потом остановились, отдали винтовки подбежавшим чинам и, вне себя от недоумения, уже не строем, а толпой пошли дальше. А потом началось:
– Да что он, обалдел? Какая его муха укусила! Да как он смеет орать на офицеров, да еще в присутствии чинов! Что он воображает, что мы кадеты, а это Псковской кадетский корпус? Кабы был он не «директор», а командир полка, вместо того, чтобы орать на нас, как на мальчишек, он бы улыбнулся и крикнул бы нам: «Спасибо, молодцы, за отличную стрельбу». А мы бы ему, под левую ногу, ответили: «Рады стараться, ваше превосходительство»… Это так оставить нельзя. Пусть Левстрем его научит, как себя вести с офицерами!»
Как правило, во всех столкновениях офицеров с командиром полка, со стороны офицеров выступал всегда старший полковник. Все происшествие Левстрем видел сам, так как стоял тут же рядом и был всецело на нашей стороне. В тот же вечер в командирском бараке происходило объяснение. И на следующий день после обеда Левстрем нас собрал в читальной и от имени Шильдера объявил, что «командир полка сожалеет о той резкой форме, в которой он обратился к господам офицерам, но, с другой стороны, продолжает считать, что в присутствии нижних чинов господа офицеры не должны были устраивать профанацию строя».
В чем он тут нашел «пгофанацию стгоя», никто из нас понять не мог, но на этом инцидент был закрыт.
Если командир полка боится начальства, то будь он самой прекрасной души человек, уважать офицеры его не будут. Шильдер боялся всех, даже начальника дивизии Лечицкого, которого все очень почитали, иногда добродушно поругивали за излишнее «менторство», но решительно никто не боялся, ни солдаты, ни офицеры.
Раз как-то в лагерях мы только что сели за обед. В огромном зале все расселись, как полагается, командир полка посередине стола под портретом Петра, напротив старший полковник, и так дальше по чинам. Молодежь на концах. «Собранские» разносят суп. Все голодные и усталые, и потому главным образом едят, а не разговаривают. В зале тихо.
Вдруг быстро входит запыхавшийся чин, подходит к Шильдеру и прерывающимся голосом громко докладывает:
– Ваше превосходительство, дежурный по полку приказали вам доложить, что начальник дивизии находится в расположении полка.
Теперь – почему «прерывающийся голос»? Весьма понятно почему. От палатки дежурного офицера на передней линейке и до собрания по крайней мере полкилометра, каковое расстояние молодец покрыл в предельный срок. Было бы нормально, чтобы такие важные пункты в лагере, как палатка дежурного офицера, канцелярия, командирский барак и собрание, были связаны между собою телефоном. Но при нашем техническом убожестве у нас даже этого не было, и все приказания и сообщения по лагерю передавались через пеших вестовых, которые не имели даже велосипедов. Отсюда запыхавшийся вид и прерывающийся голос.
Реакция Шильдера на доклад вестового была совершенно неожиданная. Он вскочил и громким взволнованным голосом сказал:
– Господа! Хватайте шашки и бежим!
Мы все тоже поднялись и стояли в нерешительности и в полном недоумении. Положение спас, по обыкновению, Левстрем.
– Помилуй, В. А., куда же нам бежать? Сейчас обеденное время, солдаты кончили обедать и отдыхают… Мы обедаем… Если бы начальник дивизии захотел вызвать полк по тревоге, то тогда пробили бы «тревогу»… Вот тогда нужно было бы бежать. Генерал Лечицкий в расположении полка бывает пять раз в неделю. Сейчас с ним дежурный офицер. Все его приказания он примет и передаст. Если начальник дивизии хочет нас видеть, пускай приходит сюда… Если он хочет есть, его здесь накормят… Это тоже не в первый раз. Никуда нам бежать не нужно, а нужно сесть и спокойно продолжать обедать!..
Под влиянием таких умных речей Шильдер успокоился и снова сел. А садясь, промолвил:
– Да, ты пгав, Эгнест, Лечицкий еще ничего, стгашиться нужно Загубаева.
Зарубаев был тот генерал-инспектор пехоты, который несколько месяцев назад, рано утром, не слишком для нас удачно, посетил полк без приглашения и имел короткую беседу с дежурным по полку, который стоял перед ним непричесанный и в кальсонах.
Карьера Шильдера – блестящая иллюстрация того, как в наше время делались высокие назначения. Был он неплохой человек, джентльмен и все такое и в свое время служил добросовестно и с пользой, но в том физическом и умственном состоянии, в котором он тогда уже находился, годился он в лучшем случае заведовать каким-нибудь инвалидным домом, а то и прямо в чистую отставку. Все же после Семеновского полка царь
