Крёстные матери. Женщины Коза ностры, Каморры, Ндрангеты - Алекс Перри

Гоффмана) как основу для понимания женского присутствия в мире Cosa Nostra. Концепция Саяда (1999) относительно иностранки также применима к женщинам из мафии; их присутствие, их разнообразие, двоякое видение, которым они, кажется, обладают (Wolf 1993, 1996), их способность рассуждать в соответствии с логикой tertium datur подвергает их двойному исключению (если не тройному, учитывая переменную территориальной маргинальности); более того, женская сегрегация соответствует стандартам языковой и социальной изоляции и исключения из слова и присутствия (следует напомнить, что для Cosa Nostra присутствие – это власть).

Женское присутствие исключено внутри Коза ностры, и женщинам даже формально отказывают в шансе быть «плохими», но это исключение очевидно и соответствует отрицаемой (и неоднозначной) центральной роли их внутренней жизни. Кроме того, как упоминалось ранее, с точки зрения девиантности женщины не считаются равными мужчинам; внутри Коза ностры их девиантность является почти априорной; то есть «девиантность» женщины заключается в самом факте ее присутствия в обществе, которое ее исключает; кто знает, тогда не означает ли – меняя формулировку вопроса – для женщин такое же отклонение от нормы, как и для мужчин, вместо освобождения потерю своей автономии и субъективности.

Женщины, память, иностранцы, повседневная жизнь, горизонты различной значимости и коммуникативные измерения (Дино 2000), экспрессивность, сентиментальность: в конце концов, как отмечалось ранее, женская специфика (в том числе и в преступности) признается и, по-видимому, ценится и используется в некоторых контекстах. Даже попытка любой ценой преуменьшить роль женщин, когда существуют семейные связи с мужчинами или семьями мафии, настаивая на том, что их поведение мотивировано эмоциями, а не автономным выбором, кажется, терпит крах, поскольку одна специфическая черта Коза ностры, и даже в большей степени Ндрангеты и Каморры – центральное место семьи и наследственности как формы вербовки в организацию.

Возвращаясь к языковому исключению и исключению присутствия, можно также сказать, что модель временных доверенных лиц – это не более чем форма компромисса, которая позволяет мужчинам согласиться уступить центральное место женщинам, будучи убежденными, что именно они, мужчины, определяли выбор; упоминание временных доверенных лиц никогда не исходит от женщин, но всегда от мужчин, которые притворяются, что все находится под их контролем, мужчин, которые никогда не признают автономную и неделегированную роль женщин. Как явствует из глав этой книги, посвященных другим странам, женщины признаны только в качестве заместителей, фигур, действующих по приказу своих мужчин и вместо них; их авторитет признается только в том случае, если они ведут себя как мужчины, то есть они «плохие». Действуя вместо мужчин и подобно мужчинам, кажется, помогает женщинам забыть свою элементарную вину, свой первородный грех: быть женщиной. Их сила признана, но не их авторитет: источник их легитимации остается вне их самих, по крайней мере в публичном восприятии.

Итак, тогда перспектива освобождения должна быть пересмотрена, и мы должны спросить, кого следует считать освобожденным: женщин или мужчин (от их собственных стереотипов, превращающих предрассудки в реальность, которая изменилась без их ведома)? И что означает освобождение? И снова – учитывая концепцию идентичности и диалектику признания – что значит для этих женщин быть признанными? Как и в случае с иностранцем – человеком, у которого предположительно нет истории и памяти, – это, по сути, означает отказ от своего разнообразия, приспособление себя к образу, созданному другими, ношение одежды, которая ему не нравится, чтобы не ходить голым, рискуя прослыть сумасшедшим (Дино 2000).

Женщины в мафиозных организациях

Франко ди Мария и Джироламо ди Версо

В качестве первоначального взгляда с клинико-психологической точки зрения, в первом разделе этой главы представлен общий синтез, являющийся результатом многолетних продолжающихся эмпирических исследований. Следующий раздел развивает эту перспективу, представляя несколько теоретических разработок по теме женщин в Коза ностра. В заключительном разделе комментируется содержание настоящего исследования.

Клинико-психологические исследования в области психологии мафии начались в 1990-х годах. Однако некоторые психосоциальные, психодинамические (см. теории в «Чувственном мафиозо» Ди Марии и др., 1989, и «Пенсаре мафиозо» Фиоре) и социологические (Зиберт) исследования, наряду с другими общими вкладами различных дисциплин, уже начались в 1980-х годах. Настоящая клиническая работа стартовала с анализа психиатрических заключений первого в наше время члена мафии, ставшего государственным свидетелем, Леонардо Витале. Он был признан невменяемым, и в некоторых аспектах действительно был им, но его информация о Коза ностре оказалась правдивой за десять лет до Бушетты. Исследования характеризовались возможностью работы с эмпирическим материалом. За этим последовали более глубокие изыскания психологических проблем и историй мафиози, основанные на данных от юристов и магистратов, работающих со свидетелями со стороны государства, научных диссертациях по регионам с высокой концентрацией мафии, психологическом анализе судебных показаний, исследованиях менталитета и т.д.

Значительные перемены произошли, когда ряд психотерапевтов (психиатры, групповые аналитики и т.д.) начали проводить встречи и дискуссии в одной из наших частных практик. Эти специалисты начали работать с детьми из мафиозных семей, испытывавшими трудности вследствие кризисов в организации и семейной системе, включая сотрудничество с властями, аресты и сильную реакцию правительства после массовых убийств 1992 года. Таким образом, нам удалось собрать клинические данные о психологии мафии из первых рук: фантазии, внутренние переживания и семейные репрезентации членов семьи мафии. Впервые данные поступали изнутри мафиозного мира, и за ними могли наблюдать профессионалы в области психоанализа.

Наиболее распространенными психопатологиями, обнаруженными у этих молодых людей, были нарушения личности, приводившие к депрессии, наркомании, расстройствам личности и т.д. Их матери приводили этих молодых людей в психиатрические службы; отцы (находящиеся в бегах, в тюрьме и т.д.) никогда не вмешивались. Самый последний этап исследования состоял из углубленных клинических интервью с государственным свидетелем в рамках спонсируемых правительством программ защиты свидетелей, результатом которых стал последующий, порой методологический, анализ записанного материала. Продолжается исследование с использованием перекрестных интервью с отцами и сыновьями мафиозных семей.

Коза ностра – старая (по меньшей мере два столетия, следы обнаружены еще в девятнадцатом веке), хорошо зарекомендовавшая себя организация, способная к постоянным изменениям. Хотя ее глубокие территориальные и культурные корни уходят в западную Сицилию (в бывшую Валь-ди-Мазара), организация уже много лет оказывает эффективное влияние на всю Италию. Не теряя этих radici («корней», выражение, часто используемое государственными свидетелями), организация расширилась (например, в Соединенных Штатах), глобализовалась и наладила отношения с незаконной глобальной экономикой. В более ранний период эта организация была невидима, хотя и находилась на виду; государственный свидетель заявил, что они убивали людей спокойно, без спешки и с открытыми лицами. Организация иерархична и централизована. Ее правила строги, и те, кто вступает в контакт с организацией, должны помнить о них. Например, невозможно получить «услугу», какой бы очевидно «невинной» она ни была, выйти из организации, а затем разорвать с