Война все спишет. Воспоминания офицера-связиста 31 армии. 1941-1945 - Леонид Николаевич Рабичев

class="p1">Я понимал, что это ложь вдвойне,

И это чувство долга перед Богом,

И страх меня терзал, и я терзался.

Медаль. Потом начальник на коне

Меня позвал, и я не отказался.

Не то коньяк, не то одеколон.

ЭПИЛОГ

2009 год

Написал о том, что помнил, что видел своими глазами шестьдесят лет назад на войне, осудил факты нечистоплотности, безнравственные поступки, нечеловеческие ситуации, все то, в чем и я был невольным, а то и сознательным участником.

Прочитал написанное и преисполнился недоумения.

Налицо парадокс.

Мои связисты?

Я сам?

В 1943 году под Минском, безусловно, сочувствовал им, и во имя высшего — победы над фашистской Германией и построением коммунистического общества — закрывал глаза на повседневное игнорирование самой сущности этических представлений.

В 1943 году помыслы мои были чисты и дорога в будущее светла. В 2009 году и на прошлую наивность, и на будущее смотрю с испугом, и сердце мое обливается кровью. Видимо, тогда головы наши были не тем заняты. Как отвечали на Нюрнбергском процессе деятели Третьего рейха — выполняли боевые задачи, приказы вышестоящих начальников. Но перед глазами Афганистан, Чечня, Хрущев, Горбачев, Ельцин, Юшенков, Политковская, Украина, Осетия, Абхазия, Грузия, любимые друзья, любимая женщина…

В Любавичах, меж блиндажей и могил

Случайно, счастливо, беспечно

Я встретил ее и две ночи любил,

И думал, что это навечно.

Тогда словно голову я потерял.

Друзья надо мною смеялись,

И падали мины, и месяц сиял,

А мы все расстаться боялись.

Ни женщины этой, ни этих друзей,

Лишь память одна фронтовая.

Доказывать правду какую-то ей?

Но кто я? И разве я знаю?

Я был выхлестнут тишиной,

Шел по пятам за мной

Мой дом, казавшийся мне тюрьмой —

Семьдесят лет в длину.

Мне ничего не сказал он,

Но, как сказал Честерстон:

«Человек стреляет в луну,

Чтобы вернуться домой».

Я бы тоже стрелял туда,

Но, как всегда, мне

«Нет!» — ответил мой пистолет,

Оставшийся на войне.

А потом была холодная война, XX съезд партии, хрущевская целина, хрущевская оттепель, брежневский застой, горбачевская перестройка, ельцинский Белый дом, чубайсовская приватизация и в итоге на фоне возникающей свободы печати и уникального расцвета всех форм нового искусства — бесконечная война в Чечне, расцвет криминального капитализма и международного терроризма. А я уже не солдат, не офицер, а художник и поэт, а за плечами восемьдесят шесть лет жизни и все то же довоенное и послевоенное убеждение, что все впереди. Это то, что я понял в 40-х годах, и то, о чем говорил в 90-х, и то, что чувствовал, оформляя как художник последние свои книги: Екклесиаст, Книгу Иова, Книгу пророков.

Все впереди!

Мост над пропастью или подкоп,

Свет погас, и не топят в квартире,

Рассуждаю о Боге и мире.

На рисунке ковчег и потоп,

На столе сельдерей и укроп,

Молоко и картошка в мундире.

Мысли словно пудовые гири.

Надо вырыть за домом окоп.

Март 1945 года — март 2009 года

Весна сорок пятого, март, двадцать три,

Осколки и дым. — Говори, говори!

Пилотка, значок, фотография, карта,

Немецкие фольварки и города.

(Мы даже с тобой не простились тогда.)

Шинель, гимнастерка и мысли некстати

О школьнице Кате, о девушке Кате,

Как мы в блиндаже целовались, шутя.

Горящая улица, школьная парта…

Мне страшно сидеть двадцать третьего марта

Над картой семь лет и полвека спустя.

И еще:

Здесь у каждого жизни разлом,

То обиды синдром, то ранение.

Этот нервный мужик под Орлом

Потерял то ли слух, то ли зрение,

И с двумя костылями жена,

Косы вылезли, платье кургузое,

Но ругается матом она,

Как когда-то в окопе под Рузою.

Может быть, этот дурень седой,

Эта баба в ее безобразии,

Этот стол с профсоюзной едой

Фантастичнее всякой фантазии.

И еще:

О, как мне этот вид знаком:

Магистратура с комендантом,

Заигрыванье с белым бантом,

И треск стекла под каблуком,

И то взъерошенный, то сбитый

На металлическом шесте

Петух — кричащий символ нации,

И тряпка — знак капитуляции.

На высоте Святая Анна.

На кухне человек убитый.

На площади рояль концертный…

И наконец:

Писать без оглядки — какое блаженство!

Без страха, по чувству избранства, по праву

Охоты и лени, по-детски, по-женски,

И просто по нраву, и вовсе без правил,

Невнятно — опасно, понятно — случайно,

Беспечно — навечно, годами и наспех,

И на смех, и насмерть! Не бойтесь ошибок,

Завидное счастье писать без оглядки.

Февраль 2003 года —

декабрь 2008 года

О ХУДОЖНИКЕ И ПИСАТЕЛЕ ЛЕОНИДЕ РАБИЧЕВЕ

Родился в Москве в 1923 году. Стихи начинает писать в пятнадцать лет. В 1940 году получает аттестат об окончании десятого класса и поступает в Московский юридический институт. Литературной студией там руководит Осип Максимович Брик. Осип Максимович приглашает его на литературные читки в свою квартиру в Спасопесковском переулке, знакомит с Лилей Юрьевной, Катаняном, Семеном Кирсановым, Борисом Слуцким. Кроме учившегося на четвертом курсе Бориса Слуцкого занятия студии посещает будущий писатель Дудинцев.

В ноябре 1942 года по окончании военного училища лейтенантом, командиром взвода участвует в освобождении Сычевки, Вязьмы, Ржева, Ярцева, Смоленска, Борисова, Орши, Минска, Лиды, Гродно, в боях в Восточной Пруссии, потом в составе 1-го Украинского фронта — в Силезии и Чехословакии. Награжден тремя боевыми орденами и медалями.

После войны, в 1946–1947 годах, был членом литературного объединения Московского университета, руководимого замечательным поэтом Михаилом Зенкевичем, выступал со своими стихами на литературном вечере в Союзе писателей под председательством Твардовского, в коммунистической аудитории МГУ на вечере под председательством Антокольского.

В 1951 году окончил художественное отделение Московского полиграфического института. Работал художником в области прикладной, книжной графики и прикладного искусства в мастерской промграфики КГИ МОХФ РСФСР, в издательствах «Росгизместпром», «Художественная литература», «Искусство», «Медицина», «Наука», «Присцельс», «Авваллон» и многих других.

С 1959 года посещал студию повышения квалификации при горкоме графиков Москвы, руководил которой художник, кандидат наук Элий Михайлович Белютин. С 1960 года член Союза художников СССР. График, живописец, дизайнер. Персональные выставки: 1958, 1964, 1977, 1989, 1991, 1994, 1999, 2000, 2002, 2003, 2004, 2005, 2006, 2007, 2008, 2009 годы. Участвовал в московских, всероссийских, а также в международных выставках в Берлине, Париже, Монреале, Кембридже, Варшаве, Испании. Живописные и графические работы хранятся в музеях и частных коллекциях России