Краснофлотцы - Артем Владимирович Драбкин

Михаил Портер, наш бывший одесский и севастопольский боец, получил орден Ленина за пленение двух немецких генералов, и еще 14 старших немецких офицеров в Сталинграде, 31 января 1943 года. Куда только военная судьба людей не забрасывала!

Как я знаю, что только в 1944 году был издан указ, согласно которому бывших моряков стали возвращать на флот. Но этот указ касался только бывших морских офицеров и бывших курсантов училищ ВМФ.

Но если вас это вопрос так интересует, то полную информацию может дать только бывший участник обороны города Байсак, живущий в Севастополе. Он председатель совета ветеранов морской пехоты и точно знает о судьбах сотен и сотен моряков-севастопольцев. И, конечно же, полная информация собрана в Музее обороны города. В начале 1960-х годов в Одессу несколько раз приезжали сотрудники музея и записывали воспоминания найденных ими бывших защитников Севастополя.

Особые отделы, штрафные части в севастопольской обороне. Что-то о них можете рассказать?

Такого понятия, как штрафные части, в Севастополе 1942 года я не помню. Просто провинившихся из СОРа отправляли на передовую, в бригады морской пехоты. Заградотрядов у нас точно не было!

А по поводу особистов приведу два примера, характеризующих их вклад в оборону города. В начале войны немцы сбросили в Севастополь на парашютах диверсионную группу, которая корректировал действия немецкой бомбардировочной авиации в налетах на город. Особисты наши не сплоховали. Было дано тайное распоряжение в определенный день весь личный состав флота переодеть в форму № 2 белого цвета. Ну, и среди тех, кто в черных клешах по Приморскому бульвару дефилировал, быстро выявили диверсантов. Так что мозги у чекистов были. А вот второй пример, совсем из другой сферы их деятельности. В Поти батальон, сформированный из жителей горных районов Кавказа, отказался грузиться на транспорт, уходящий в осажденный Севастополь. Кто-то моря боялся, а кто-то кричал, что Кавказ защищать от немцев будут, а в Крыму им делать нечего. Подъехали особисты, выстроили батальон. Задали вопрос: «Кто не хочет в Севастополь?». Несколько человек вышли из строя. Их сразу же «прислонили» к ближайшей стенке и расстреляли на глазах у остальных солдат. Больше отказчиков не было. А как иначе?

С моряками особисты старались не связываться без серьезных причин. Были на их памяти примеры, когда целые роты приходили, обвешанные оружием, к особистам и просто-напросто забирали назад своих товарищей, арестованных особыми отделами по пустякам. Флотская спайка и взаимовыручка — это не пустые слова. При этом мы уважали дисциплину и ничем не напоминали матросов-анархистов времен Гражданской войны. Когда после отступления из степного Крыма мы подошли к Севастополю, то «комитет по встрече» из НКВД, увидев, что идут моряки, просто отошел в сторону, и нас пропустили без вопросов. А были среди нас и такие, кто оружие потерял и прочее…

Вспоминаю курьезный случай во время одесских боев. Из милиционеров города сформировали стрелковый ополченческий батальон. Идут они по Молдаванке, а все над ними смеются, обзывают, свистят им в след и так далее. Одесса — город бандитский, а тут милиционеры маршируют в колоннах по четыре… Так милиционеры умоляли начальство побыстрей выдать им солдатское обмундирование.

Я не помню каких-то «зверств» сотрудников особых отделов.

Еще один характерный пример. Герой обороны города, командир знаменитой 30-й береговой батареи Георгий Александер, был не еврей по национальности, как это иногда пишут, а обрусевший немец. И никто его не отстранял от командования батареей. И то, что Александер по происхождению немец, знал весь Севастополь.

Скажите, был ли в истории обороны города случай, который никогда не упоминался в мемуарной или исторической литературе?

Я не большой любитель мемуарной литературы. Но, наверное, случай с немецкой подводной лодкой нигде не описан.

В начале 1942 года в Южную бухту пробралась малая немецкая субмарина, аналог нашей «малютки». Она попала в западню. Боновые, сетевые заграждения на входе в бухту закрыли и начали долбить эту лодку глубинными бомбами, постепенно сужая круг бомбометания. Немцы не выдержали и всплыли. Когда наши моряки на шлюпках подошли к подлодке, чтобы пленить экипаж, они услышали выстрелы, раздавшиеся внутри корпуса субмарины. Весь немецкий экипаж, 21 человек, застрелился, но в плен не сдался…

И только не надо говорить, что у немцев в то время не было подводных лодок на черноморском театре боевых действий! Эту лодку подняли на сушу и выставили на обозрение жителей и участников обороны, на Графской пристани. Кто еще из севастопольцев жив, должен помнить это эпизод.

Вы участвовали в двух так называемых военно-исторических конференциях, в 1961 и в 1966 году, посвященных обороне города. Там Вы встречали многих бывших защитников Севастополя, общались с ними и владеете большой информацией, имеющей, по моему мнению, историческое значение. Есть несколько вопросов, на которые до сих пор не дан точный и однозначный ответ. Первый вопрос — известны ли факты, что кто-то из последних участников обороны города прорвался к партизанам в Крымские горы в июле 1942 года?

Второй вопрос — как складывались судьбы участников обороны города в плену? Об этом написано крайне мало в официальных источниках. И третий вопрос — судьба 427-го медсанбата в инкерманских штольнях?

Никогда я не слышал о счастливчиках, прорвавшихся к партизанам в начале июля 1942 года. Там невозможно было прорваться. Немцы и днем, и ночью контролировали каждый сантиметр земли к северу от Севастополя. Был слух, что прошла группа из пяти человек во главе с военфельдшером Браславским, но это только слухи. Понимаете, нас на этих конференциях было почти две тысячи человек, и всех участников распределяли по секциям, согласно роду войск. Я видел только несколько бывших партизан, моряков ЧФ, но все они присоединились к партизанам только после побега из плена, а один бывший «оборонец» был заброшен в Крым в составе воздушного десанта. Был один моряк, который спасался из Севастополя на плоту вместе с тремя товарищами. Их плот прибило к ялтинскому берегу. Эта группа долго скрывалась среди местных жителей, и позже влилась в партизанский отряд. В книге Сажина в свое время было написано, что седьмая крымская партизанская бригада Вихмана состояла из бывших участников обороны города, но это утверждение не совсем верное. Лейтенант Леонид Вихман воевал, как и я, в «осиповском» полку морской пехоты, и он перешел к партизанским действиям еще осенью 1941 года, когда под Симферополем вместе со своим взводом попал в окружение.

Да и вообще, история крымских партизан тоже одна из самых трагических страниц войны. Их, партизан, летом 1942 года было всего триста человек на весь Крым.