Спартак Беляев - Совесть Академии. К 100-летию Михаила Александровича Леонтовича

Естественно, образовалось несколько супружеских пар. Н.Н.Парийский и Л.В.Птицына, А.А.Андронов и Е.А.Леонтович, М.А.Леонтович и Т.П.Свешникова, П.С.Новиков и Л.В.Келдыш. Пары оказались очень крепкими — на всю жизнь. Характерно, что в семьях было много детей. От трех у Андроновых и Парийских до пяти у Келдыш.

Участники коммуны. Стоят: Татьяна Петровна Свешникова и Михаил Александрович Леонтович; крайний справа — Александр Александрович Андронов. Сидят: Николай Николаевич Парийский, Лидия Викторовна Птицына, Евгения Александровна Леонтович, Наталья Петровна Свешникова. Начало 20-х годов.

Люди эти были яркими индивидуальностями и, конечно, очень отличались друг от друга. Однако многое их объединяло. Они составляли содружество, имевшее общее лицо. И мне кажется интересным посмотреть на их общие свойства. Основой жизни, стержнем, была, конечно, наука. И наукой они занимались ради науки. Свое основное удовольствие получали от узнавания, открытия научного факта. Все остальное — вторично. Они не делали карьеры. Даже представить себе невозможно, чтобы кто-нибудь из них организовывал получение какого-либо звания. Хотя, конечно, они понимали свое место в науке. Годы спустя это выглядело так: Н.Н.Парийский — астроном, член-корреспондент АН, А.А.Андронов — физик, академик, П.С.Новиков — математик, академик, М.А.Леонтович — физик, академик, А.А.Витт — физик, доктор физико-математических наук (погиб в 1938 г.), Л.В.Келдыш — доктор физико-математических наук, Е.А.Леонтович — доктор физико-математических наук.

Михаил Александрович с женой Татьяной Петровной. 1923 г.

Михаил Александрович и Татьяна Петровна с дочкой Верой на руках, дочь Наташа, сыновья Андрей и Александр. 1946 г.

Но они не были сухарями и интересовались совсем не одной наукой. Очень большое значение в их жизни играла природа. Поэтому — регулярные прогулки. Летом — пешком, зимой — на лыжах. Самые разные походы — горные, речные. И они стали пионерами в освоении такого проведения отпусков — начали ходить в походы, когда это не было распространено. Одним из самых необычных был поход на Алтай в 1926 г. — на лошадях. Причем эти прогулки и походы продолжались до очень, очень пожилых лет.

Все они знали и любили литературу, живопись. Тут, конечно, пристрастия распределялись по-разному. Но интерес к искусству присутствовал у всех. В 20-е годы Москва была театральным городом. И интерес к театру был очень большим. Простаивали ночами за дешевыми билетами. Мои родители особенно любили Камерный Таирова. Новиковы были большими любителями живописи, дружили со скульптором В.Н.Домагацким, а в более поздние годы собирали живопись. Парийский коллекционировал монографии по живописи еще тогда, когда это не вошло в моду.

Они были атеистами. При этом их нравственная планка находилась очень высоко. Поэтому, когда теперь так легко ставят нравственность в зависимость от религиозности, мне кажется, что люди не думая повторяют штампы. Я же считаю, что нравственность и религиозность — совершенно независимые свойства человека и расположены в разных уголках человеческой души.

В 20-е годы они были «красные». Эти очень умные люди (причем думающие над социальными, общественными вопросами) не поняли преступности Октябрьской революции. «Белые» были для них врагами. Степень их революционности — разная. Видимо, самым революционным из них был А.А.Андронов. Их обманули фразеологией о социальной справедливости, равенстве. Когда к ним пришло прозрение? Я не знаю ответа на этот вопрос. Я даже не знаю, насколько они — друзья — обсуждали эти самые главные вопросы между собой. Несомненно, обсуждали их внутри семей. И какие-то общие точки зрения у них вырабатывались, но, мне кажется, что до конца откровенными друг с другом они все-таки не были. От чего зависело прозрение? Кроме, конечно, фактов, которые все знали. От психологической необходимости жить «заодно с правопорядком». От того, насколько эти умнейшие люди разрешали себе в подобных вопросах думать так же до конца, как они умели делать в своей науке. Конкретно могу только сказать, что Леонтович, видимо, сильно прозрел после дела Промпартии — дела Рамзина (1930). Тут, по всей вероятности, сказался и тот факт, что по этому делу проходил его дядя со стороны матери, Михаил Викторович Кирпичев. При всей революционной настроенности в начале 20-х годов, ни один из этих людей не состоял членом партии. Почему? Мне кажется, что для них невозможно было потерять определенную степень свободы, брать на себя обязательства что-то делать и говорить не согласно со своими убеждениями. Но согласно с чьими-то указаниями. И эта в общем-то нравственная позиция оказалась в конечном счете самой прагматичной. Это была наверняка одна из причин, почему в 37—38-м годах из всей их компании погиб только один человек — А.А.Витт. Про Витта мы теперь очень мало что знаем.[4] Но одно из его «мо» вошло в научный фольклор — «все плохое сократится, все хорошее останется».

1948 г. М.С.Молоденский, Н.Н.Парийский, Наташа Леонтович, Л.В.Парийская, Т.П. и М.А.Леонтовичи.

Удивителен их пуританский образ жизни. Тогда, в 20-х годах, такие взгляды были очень распространены, что вполне отражено в литературе. И они в этом смысле были детьми своего времени. Но большинство людей постепенно отошло от таких точек зрения и такого образа жизни. А они восприняли эту пуританскую психологию очень глубоко и исповедовали ее всю жизнь. И если их дети переставали разделять такие представления о быте, то родители, если не осуждали их, то во всяком случае удивлялись. Сами же они жили очень аскетично. Совершенно простая одежда, у женщин никаких украшений. Мебель только необходимая, никаких занавесок, абажуров. Все это было в их представлении мещанством, пошлостью.

Наверняка неправильно сказать, что все они были счастливые люди. Но все они люди состоявшиеся. И причина, на мой взгляд, — не только заложенные в них способности в сочетании с научным любопытством, но и их нравственные позиции, которые не дали им растратить на мелочи то, из чего получилось нечто поистине стоящее — наука, семья.

Заметки к родословной

Т.А.Леонтович,

Предки моего брата Михаила Александровича Леонтовича по общей для нас отцовской линии (матери у нас разные) относятся к трем дворянских родам, проживавшим на юго-западе России: Леонтовичей (в Екатеринославской губ.), Абешкиных (в Кишиневе) и Годзевичей, выходцев из Литвы (в Полтавской губ.).