Заставить замолчать. Тайна элитной школы, которую скрывали 30 лет - Лэйси Кроуфорд

я видела себя идущей по кампусу из общаги в дирекцию школы и обратно. Каждый раз, пересекая плац, я видела собственную макушку где-то там, далеко внизу, продвигающуюся от правого края к левому. Приближаясь к дирекции или часовне, зданиям с собственной силой тяготения, я видела себя крошечной фигуркой, которую они притягивают и как будто вот-вот поглотят. Издалека я казалась себе безликой и совершенно беззащитной. Я перемещалась по кампусу ужасно медленно. Почему я не могла побежать? Жизнь этого моего крошечного «я» тянулась в полном неведении об опасностях, практически на полном автомате.

Но было еще одно «я» – расположившееся высоко в небесах, и оно ощущало беспокойство. Ужасная опасность, грозившая моему приземленному «я», существовала только в моем сознании, так же, как и любой ночной кошмар. Поэтому выйдя на улицу навстречу утру, полыхающей листве кленов и ярко-голубому небу, я приказала себе как можно скорее отряхнуться от Шкафа. Но при этом я также представила, что возвращаюсь и принимаю его предложение. А еще я представила, что я – это он, и с какой легкостью он лишил бы меня невинности. Может быть, тогда крошечное существо исчезнет, а я стану свободной?

Через четыре-пять дней после изнасилования я почувствовала себя действительно больной. Меня лихорадило, все тело болело, на шее в районе ушей появились болезненные опухоли. Этот неослабевающий реальный дискомфорт даже порадовал меня. Придется позаботиться о себе.

Болезнь требовала безраздельного внимания к себе. Это не значило, что можно халтурить на уроках или не сдавать задания в срок. Скорее это освобождало от необходимости постоянно быть начеку. Мне все равно, кто разглядывает меня по пути на занятия – у меня температура, я замотана в шарф. Меня не заботит, что я не ответила на чье-то «привет!» – мне нездоровится, могла просто не расслышать. Озноб до дрожи прекрасно меня устраивал. Действительно, я ведь хотела отряхнуться кое от чего. Вот я и тряслась мелкой дрожью, сидя в церкви и окидывая мягким взглядом ряды лиц, сидящих напротив. Наша церковь была одной из самых старых и больших в стране. Она вмещала восемьсот человек и не заполнялась, даже когда все мы занимали положенные места четыре раза в неделю, а иногда и по воскресеньям. В ее величественном облике как будто содержался некий упрек. Мне казалось, что в ней мы подобны камушкам на дне глубокого озера, которых никогда не наберется достаточно, чтобы выйти на поверхность.

В поле моего зрения оказалось витражное окно с библейским текстом: «Встань и иди в город; и сказано будет тебе, что тебе надобно делать. Тебе дано знать тайны Царствия Небесного». Смотрелось красиво, и я попробовала последовать этому вдохновляющему призыву. По пути на занятия в моей голове пульсировало: «Встань и иди, встань и иди». Города не было, но я заменила его туманными представлениями о будущем. Мне нравилось думать, что я получила указание, пусть даже требующее невероятного одиночества.

Вечером после ужина я взяла в библиотеке Библию с рыбками на обложке (рыба – древний символ христианства. – Прим. пер.) и принялась искать. Оказалось, что эти строки – библейский мэшап. Самые первые – «встань и иди» были взяты из девятой главы Деяний апостолов. Внезапно идущего в Дамаск Савла осиял божественный свет, он упал на землю и вопрошал к небесам: «Кто Ты, Господи?» В ответ он услышал: «Я Иисус, Которого ты гонишь. Встань и иди в город, и сказано будет тебе, что тебе надобно делать».

Савл стал апостолом Павлом, одним из величайших проповедников христианства и, кстати, святого-покровителя нашей школы.

Несмотря на болезнь и драматические переживания тех дней, мне понравилась история преображения Савла. В этой школе всех нас побуждали становиться новыми и лучшими людьми. Было приятно обнаружить на окне неприметный с виду фрагмент основополагающего текста с напоминанием о том, что мы не одни такие.

Вторая фраза о знании тайн Господних была взята из Евангелия от Матфея. Матфей рассказывает, что Иисус поучал народ и рассказывал притчи. И рассказал Он одну непростую притчу о сеятеле. Согласно ей, семена, упавшие на дороги, каменистые места, в неглубокую землю и в тернии, не дают всходов. Всходят только те, которые попадают на благодатную почву. Точно так же и слово Божие пропадает втуне в душах недостойных. Я всегда задавалась вопросом, почему бы Господу просто не помочь людям понять. И, кстати, о дорогах, каменистых местах и терниях – разве они не творения Господни? В этом со мной согласились Его ученики. Они спросили Иисуса, для чего он говорит сложными притчами. Он ответил: «Для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано».

А им не дано. На витраже эта часть фразы отсутствовала.

А так ли она нужна?

Это окно говорило о сущности нашей школы: осуществление божественной миссии с убежденностью в высшем знании. Льющийся через это окно свет освещал весь ряд, в котором сидела я.

2. Осень 1989

На первом году обучения в нашей школе мои урбанизированные подружки из Вашингтона и Нью-Йорка жили в комнате со скошенными потолками на мансардном этаже их спального корпуса. Там мы располагались на диване и болтали о том, что не имело отношения к школьной жизни. Из-за алькова комната была длинной и темной. Из мансардного окна над диваном были видны только крыши других спальных корпусов и кроны деревьев. Мы слышали голоса проходивших внизу людей, но не видели их самих.

Угрюмость этого обиталища и делала его крутым. Заточенным в башне девицам было чем заняться. Девочка из Нью-Йорка расчесывала свои длинные волосы щеткой фирмы Mason Pearson («У тебя такой нет? Ты разве не в курсе, что все другие портят волосы?»). Девочка из Вашингтона отрабатывала навыки завязывания шарфов. Они пользовались кремами для лица. «Потрогай, какая нежная», – с детской непосредственностью подставляла мне свое личико нью-йоркская. Ее лоб был идеально чист, а мой испещрен следами угрей. Она обратила на это внимание? Меня поражало и утешало то, что она дает изучить и потрогать себя. Она не сравнивала нас и не оценивала меня. Рассматривали всегда только ее.

Она отвела меня в ванную, чтобы показать, как вызвать у себя рвоту. «Просто открываешь рот пошире и суешь в него пальцы поглубже. Типа, как в рот берешь». Я сдавленно хрипела, стоя рядом. Так это она минет имела в виду? А зачем мне может понадобиться вызывать у себя рвоту?

«Клево», – сказала я ей.

На этот уикенд они собирались съездить со своими бойфрендами на остров Мартас-Винъярд – пожить