Тропами святого Урала. Часть 3. В. Н. Татищев. Георг Вильгельм де Геннин. Акинфий Демидов - Александр Смольников

Один из них приятно уведомлял о пожаловании Татищеву чина капитана (без челобитья и без экзаменов), в связи с чем жалованье ему увеличивалось на двадцать семь рублей в год. Что было встречено всеобщим ликованием команды экспедиции с подбрасыванием вверх всего, что попало в этот момент под руку. Другим указом ему предписывалось провести «розыск об утайке подьячими медных руд под Кунгуром и о запрещении воеводами медной плавки там же». Этот указ был вызван сообщением Голенищева-Кутузова, которого подьячие пытались обмануть, уверяя, будто «руда вынута вся». Татищеву и Блиеру предписывалось также осмотреть Уктусские медные и железные заводы и представить свои соображения о возможности улучшения их работы.

Но до Урала ещё пролегал путь не близкий. Пройдя по Оке, они только выходили на матушку Волгу. Волга, кого ты только не вдохновляла своими красотами. Пройдёт время, и великий русский поэт Некрасов целые дни будет проводить здесь на реке, помогать рыбакам, он будет бродить с ружьем по островам и часами любоваться вольными просторами великой реки. И в 1860 году родятся у него строки:

«О Волга!., колыбель моя!

Любил ли кто тебя, как я?

Один, по утренним зарям,

Когда ещё всё в мире спит

И алый блеск едва скользит

По тёмно-голубым волнам,

Я убегал к родной реке»

В один из дней пути, струги шли в мареве жары июльского поволжского лета. Василий Никитич сидел на борту лодки, свесив ноги, мечтательно смотрел вдаль, любуясь окружающими просторами. Его спина отсвечивала уже приличным загаром, а надетый на голову парик, видимо, должен был защищать от солнечных лучей.

– Василий Никитич, – раздался голос Блиера, – слушай, дорогой, нужно нам пополнить запасы рыбы, вон впереди показалось какое-то поселение!

– Уж чего, чего, Иоганн Фридрихович, а этого добра здесь в избытке!

Размах рыболовства на Волге, низкие цены на рыбу буквально изумляли современников того времени и прежде всего иностранцев. Крупное рыболовецкое предприятие, каковым его можно представить по материалам конца 17 – начала 18 веков, было чрезвычайно выгодным (имело совокупный доход от одного до четырех с половиной тысяч рублей), несмотря на издержки при транспортировке рыбы.

И.И. Левитан. Вечер. Золотой плёс. 1889

Струги взяли направление на посёлок и причалили к большущему плоту площадью около двухсот квадратных метров. Это был дощатый настил, основанием которого оказались вбитые в речное дно сваи. Тут же стояли причалившие к плоту рыболовецкие лодки с уловом и вели выгрузку рыбы. Вокруг стоял гвалт рыбаков и работных людей рыбного двора.

– Выгружаем, выгружаем, да принимай же, Прохор, что ели шевелишься, настоловался, что ли на бесплатных харчах! (Кроме денежной оплаты, предприниматели должны были кормить работных людей за свой счет).

– Да держу, дерить тебя, Михалыч, что-ты прицепился! Кати вон бочку с рыбой, полна уже!

Экспедиция практически полным составом высыпала на берег, с удовольствием отряхиваясь и притопывая ногами по земле, ощутив после реки твёрдость стояния на земле. Дмитрий Одинцов и Сергей Сабанеев великодушно подскочили к рабочим на разгрузке и помогли перекантовать корзину с рыбой с лодки на плот.

– Благодарствую, господа, – проговорил бородатый, огромного вида мужик, легко ворочая с рыбаками и работными бочки, корзины, кули с уловом, – но вы бы лучше отошли. Не то ненароком пришибить может без сноровки!

Тут же на месте производилась оценка, распределение рыбы по сортам, крупная разделывалась здесь же на настиле плота.

– Иоганн Фридрихович, ты вон с Патрушевым и Клушиным давай поторгуйся с местными, да грузитесь на струги, а я пройдусь вон к тем домам, – Бривицин, как всегда, тоже остался с Блиерм, а Татищев с остальными споро зашагал к стоящим дальше строениям рыбного двора, огороженных забором, как оказалось, представлявшим более десятка внушительных сооружений: изб, амбаров, сараев, чуланов, ледников, сушил, поварешен, а в отдалении стояли конюшни.

Тут же мужики строгали доски, рядом стояли недоделанные лодчонки.

– Эй, плотники-работники, струги что ль делаете? – спросил, останавливаясь Татищев.

– Да куда там струги, служивый! Большие лодки и неводники хозяин приобретает в верховьях Волги, а здесь ладим только мелкие! – ответил, видимо, старший.

Пройдя от копошившихся работников, изготавливавших у реки мелкие суденышки, к строениям, наткнулись у сараев на сотни бечёвок с нанизанной вялившейся рыбой. Василий Никитич остановился, не торопясь оторвал одну рыбку, оставив голову болтаться на верёвке, понюхал. В нос ударил солёный запах вяленой рыбы. Сняв шкуру с бочка рыбы, зубами впился в высушенное на солнце мясо, сразу почувствовав на губах астраханскую соль, которую и применяли при засолке рыбы.

– Хороша-а, чертовка! Хороша! Умеют же делать…

Пожалуй, основной операцией на рыбных дворах и являлось соление рыбы, процесс которого они тут же увидели в открытые ворота сарая.

– Как работается мужики? Заработки-то хорошие? Вон сколько рыбы, работай и работай! – Василий Никитич посмотрел на мужика в мокрой от пота рубахе, перехваченной в талии верёвкой, с длинными русыми волосами и бечёвкой через высокий лоб.

– Да где уж там, барин, вон рыбный раздельщик ничего зарабатывает, да коптильщик и проделыщик разве, а так животы только подтягивать успевай! Хорошо кормёжка хоть задорма, кормимся бесплатно.

– А не подскажешь, мил человек, клей тут у вас варят?

Мужик выпрямился, поправил верёвочку на лбу, заправил волосы под неё:

– Да вон дальше пройдите, и за тем амбаром-то и увидите сарай, там и варят! – показал направление куда следует идти.

В это время Патрушев с Клушиным пытались сторговаться по рыбе со стоящим тут же промысловиком.

– Так чего ты цену ломишь, смотри сколько рыбы у тебя! – Говорю продай мне вон того осетра по двенадцать копеек, а белужку, дальше вон лежит небольшую, по семнадцати копеек! – Иван Кузьмич горячился и краснел.

– Да не могу я по двенадцать и семнадцать, бери по пятнадцать и двадцать пять! – настаивал торговец.

– Ладно, давай руку, ударим за договор, – проговорил Патрушев, протянув свою руку, и как только торговец протянул свою, быстро взял её и проговорил – Идёт тринадцать и двадцать, хорошо?

– А да ладно, идёт, замучаешься с тобой, пока сторгуешься!

Как мы уже слышали, Татищев захотел приобрести для экспедиции клей.

Среди множества работ на рыбных дворах, с частью которых мы уже столкнулись, были ещё и другие: это и изготовление жира, визиги, кавардака и особенно следует выделить приготовление клея (клей из волжских осетровых ценился очень высоко во всех районах страны).

Пузыри рыбы при этом вскрываются, промываются, растягиваются и сушатся на солнце. Когда они достаточно высыхают, наружные мышечные слои, не дающие при варке в воде клея,