Только о личном. Страницы из юношеского дневника. Лирика - Татьяна Петровна Знамеровская

чай. В Синельниково приехала я ночью и, выйдя из вагона, увидела папу. Я так обрадовалась, что сразу не могла говорить от радости. Мы 5 часов просидели на вокзале, ожидая поезда. Пили чай и разговаривали и только утром поехали в Днепропетровск.

28 февраля. После небольшого перерыва снова взялась за перо. Когда я ехала с папой с вокзала в трамвае, который бежал по широкому проспекту между улицей и бульваром, обсаженным деревьями, а с другой стороны перед моими глазами мелькали большие дома с витринами магазинов, я не ожидала, что это такой большой город. По сторонам бульвара, который тянется от вокзальной площади до главной улицы, далеко поднимаясь в гору, широкие тротуары, вдоль которых бегут трамваи. Выйдя из трамвая, мы остановились на углу перед большим красивым домом на главном проспекте и, войдя в подъезд, поднялись по лестнице на третий этаж. К нам навстречу бежал с громким лаем Пушок, а за ним Боря, радостно говоря своим ломающимся голосом, переходящим часто в баритон. Один поцеловал меня, а другой усиленно лизал мне руки, прыгал вокруг меня. Я радостно смотрела на Борю, но он теперь не был похож на прежнего Борю. За это время он вырос, стал выше меня, в длинных брюках, и не хорошенький мальчик, а подрастающий юноша, говорящий как молодой петушок. В комнате меня встретили мама и бабушка[55]. Мне было хорошо, и я сразу не заметила, что в столовой праздничный стол накрыт, на нем стоит корзина белых хризантем, убранная белыми бантами, и много вкусных, моих любимых, пирогов и печений. Кроме закуски на столе стояла бутылка вина, а перед моим прибором лежали для меня подарки: духи, книжка и на моей тарелке букетик фиалок. Когда я села за стол, папа налил всем вина и поздравил меня с моим 16-летием, пожелав мне в дальнейшей жизни сохранить хорошие качества сердца и развить свои способности. Мама, надевая мне на палец золотое колечко, сказала: «Пусть это колечко принесет тебе счастье и радость в твоей жизни. Это подарок тебе от меня и Бори». Давно, еще когда мне было 10 лет, Боря в Киеве нашел запонку. Она оказалась золотой и с выпуклым гранатом. Мама добавила к ней золота и сделала кольцо, которое берегла до моего шестнадцатилетия. Я одела его теперь с невольным ощущением, что это талисман. Ведь гранат надо носить на счастье родившимся в январе. А этот еще и находка!

Ложась спать, я передала маме письмо от Ады Филипповны. Она писала маме, что я по-прежнему остаюсь в рядах первых учеников, разделяя первенство с Чубом[56], Петровым[57], Залесским[58] и Пироговым. Что пожаловаться она ни на что не может, что был один неприятный случай с редколлегией, когда я стала на враждебную ей сторону, но что она это объясняет моей дружбой последнее время с Барышевым и другими, которые имеют на меня влияние не всегда хорошее. Я с этим абсолютно не согласна.

20 февраля. Квартира у нас приятная, две больших светлых комнаты с дверью на балкон, выходящий на бульвар, откуда открывается вид на главную улицу, на красивые дома. В квартире, уютно обставленной новой мебелью, которую здесь купили, есть только самое необходимое, а потому комнаты пустоваты, но мамины вышивки все украшают и всему придают уют. С Борей, когда он не в школе, я провожу целые дни в разговорах и знаю теперь его многих товарищей по школе. Когда я с книгой сажусь в кресло, Пушок, как и раньше, вскакивает ко мне на колени и, облизав мои руки, лежит смирно.

5 марта. День сегодня весенний, ослепительно светит солнце, снег всюду стаял, бегут ручьи. Я сняла шубу и одела весеннее пальто. После обеда мы с папой поехали в полк и осматривали всех лошадей, обойдя конюшню. Там стояла и папина лошадь, которую он купил, англо-араб. Пьеро – высокий вороной конь с красивой мордой и умными глазами, но еще не выезженный. Я им любовалась, мечтая летом на нем поездить. На обратном пути за городом все время вспыхивало яркое зарево от доменной печи Петровского завода[59]. Днепропетровск – еще молодой город, быстро растущий, у которого мало связано с прошлым, а в будущем он обещает стать промышленным центром Украины. В нем строятся новые дома, открываются институты и насаждаются парки. Через Днепр перекинут двухэтажный большой мост, и здесь Днепр много шире, чем в Киеве. По берегу Днепра раскинулся Потемкинский парк[60] с видом на Богомоловский остров[61] и Днепр. В свободное время Бори мы с ним гуляем подолгу, он мне показывает новые места, сады, бульвары, знакомит с городом.

15 марта. Какой прекрасный день! С утра я сижу, нежась, на балконе под горячими лучами солнца и чувствую, как теплота пронизывает все тело, и минутами бывает лень пошевелиться. Мысли в голове становятся неясными, спутанными, веки тяжелыми, и я закрываю глаза. Открытая страница лежащей в руках книги остается непрочитанной. Я смотрю в ясное голубое небо и ощущаю всем своим существом знакомую радость – начало весны. Я слежу, как с каждым днем пробуждается природа, даря все новые прелести. Во всем чувствуется весна, – в запахе распускающихся почек, первых подснежников, в зеленых лепестках в саду, на кустах. Я открываю глаза и читаю несколько строк, и снова погружаюсь в полуявь-полусон. Я думаю: еще так недавно я была в Детском, где всюду лежал снег, мороз хрустел под ногами, а здесь разлился Днепр во всю ширь, затопив Богомоловский остров, и по Днепру пошли двухэтажные пароходы. Так тепло, хорошо. Внизу под балконом тянется далеко бульвар, обсаженный тополями и белой акацией, теперь они зазеленели, и распускающиеся клейкие листочки тополя хорошо пахнут.

Детское Село

6 апреля. Вот я и в Детском и снова берусь за перо. Проезжая через Москву, я останавливалась там на один день у тети Таси, была в Музее революции[62], в Щукинском музее[63]. Картины футуристов и кубистов не произвели на меня впечатления, в них все надуманно и неестественно. Снова любовалась Кремлем и памятниками. В Москве много замечательных уголков, где можно встретить старинный особняк с колоннами и вспомнить «Войну и мир» Толстого[64]. Много старинных церквей, пришедших в ветхость, но с ними связана история давно прошедших времен. Я бродила по Москве одна, рассматривая здания, любуясь их архитектурой. С Лелей была в кино, видела картину «Ледяной дом» по роману Лажечникова[65]. С грустью в