Так сложились звезды. Как превратить любовь к путешествиям в дело всей жизни - Ольга Владимировна Растегаева

комнаты ярко горел очаг, над нами на решетке подрумянивались гребешки, устрицы и рыба. Вокруг суетились бабушки, все одинаково одетые: в белых платочках, рубашках, цветастых юбках и красных передниках. Погода в Тобе была хмурой, то и дело моросил дождь, а внутри было уютно, и выходить никуда не хотелось. Бабушки подливали чаю, переворачивали морепродукты, хихикали, прикрывая морщинистыми руками улыбки. И ничто в них не выдавало главного: все они были представительницами древнейшей профессии – «морскими девами» ама. Теми, кто, ныряя на глубину, собирает вручную жемчужных устриц, морских ежей и прочих съедобных моллюсков. Вот этих самых гребешков, что томились на огне.

Первые упоминания о ныряльщицах ама, которые умели опускаться на большую глубину и надолго задерживать дыхание, появились в одном из сборников японской поэзии почти 2000 лет назад. Затем, веками позже, этих морских нимф стали изображать на эротических гравюрах. Все дело в том, что ама работали обнаженными – любые костюмы им только мешали. Немудрено, что поэты воспевали красоту «морских дев», скрывающихся в пучине вод, художники были очарованы изящной наготой, сравнимой с куртизанками эпохи Эдо. Но это был лишь растиражированный образ. В работе ама не было никакого гламура, только тяжелый труд, полный рисков.

Впрочем, ама никогда не были похожи на кротких японок, «морские девы» были вне традиционного общества – хорошо сложенные (за сезон они теряли до 15 кг веса), загорелые, самодостаточные, решительные и жизнерадостные.

Стать ныряльщицей ама без родословной в несколько поколений в Японии почти не представлялось возможным. Дочери вырастали, помогали своим матерям, сначала присматривались к технике фридайвинга: учились управляться с острой палкой, охотясь на осьминогов и скатов, с веревками и ножами, таскали корзины с водорослями, помогали продавать улов. В 20 лет любая из ама могла спокойно искать добычу на глубине 20 метров и находиться под водой от одной минуты до двух.

Считается, что самое глубокое дыхание ама имеют в возрасте от 30 до 40 лет, некоторые могут не дышать и вовсе до двух минут. И погружаются дамы до преклонного возраста – даже когда им за 70, как этим гостеприимным бабушкам, они еще вполне способны добыть на морском дне всякого нужного.

Показательные выступления ама проходят в центре Mikimoto Pearl Island. На маленьком кораблике приплывают несколько женщин в белых костюмах, больше похожих на защитную амуницию, которую носят во время эпидемий, ныряют на забаву публике. Демонстрируют правильный заход в воду – пяточками наверх, кидают в огромные деревянные кадушки оке охапку найденных устриц и удаляются под аплодисменты.

Жемчуг уже давно не добывают таким образом. Жемчужницы на ферме в префектуре Миэ производят перламутровые драгоценные горошины под надзором технологов почти по годичному расписанию. Это как раз Кокити Микимото принадлежит идея искусственного культивирования жемчуга, которая ему принесла миллионы и сильно подкосила бизнес ама. Жемчужному королю пришлось задейстовать ама хотя бы в шоу, он облачил их в белые костюмы, в которых ныряльщицы и стали работать.

История «морских дев» скоро канет в пучину вод Внутреннего моря. Это раньше рабочий табель ама был напряженным: женщины дружно выходили в «час угря» (в девять утра) в море, делали несколько заходов за день, обычно два или три, проводя каждый раз под водой в общей сложности до часа и больше, погружаясь в среднем раз двадцать – тридцать. Современные японки нырять с голой попой в океан не желают, не хотят даже в гидрокостюмах, поэтому большинство ама уже на пенсии и разве что развлекают туристов воспоминаниями о том, как это было, да ныряют, чтобы быть в форме, в теплое время года. Говорят, в Японии осталось около 2000 ама и в префектуре Миэ живет больше половины. И наши старушки были из этого числа.

Рыбку и моллюсков с пылу с жару бабушки ама разложили по тарелкам и сели умиляться от радости, что мы уплетаем обед за обе щеки. Как только «внучки» насытились, стало совсем как в гостях у родных. Бабушки развеселились, начали наряжать нас в ныряльщиц, правда, не нагих, а пенсионного возраста: повязали нам платочки, переднички и затянули в хоровод.

Когда уже погас огонь в очаге, пришла пора уходить, бабушки нас обняли на прощанье, а Рейко – самая маленькая из всех русалок – сунула мне в ладонь маленький мешочек-талисман, чтобы море ко мне было всегда благосклонно и богато уловом.

Ига. Люди в черном и коричневом

За утренним супом мисо в гостиничном ресторане я прочла в местной англоязычной газете о том, что городу Ига в префектуре Миэ требуются ниндзя. Ощущалась их нехватка, несмотря на заработную плату эквивалентом 85 тысяч долларов. Причем это гораздо больше, чем они зарабатывали в Средние века. Даже представила себе собеседование на должность с местным HR: «Почему вы хотите стать ниндзя? А какие у вас навыки в метании сюрикенов? Есть ли опыт ликвидации объектов?» Интересно, берут ли женщин?

Ига – уютный городок, где вроде бы как зародилось движение людей в черном. В Ига-рю и Кога-рю базировались лучшие школы ниндзюцу во всей стране, учеников смолоду учили боевым искусствам, тайнам шифрования, мастерству быть незамеченным, травологии и применению ядов, основам дайвинга, скалолазанию, ориентированию на местности и совершенствованию собственных чувств, особенно осязания и обоняния. Но среди населения в сто тысяч человек уже не найти ни одного представителя клана, а самих ниндзя можно пересчитать по пальцам. Все они сотрудники музея Ига-рю или международного центра исследований ниндзя.

Первым делом в музее, который выглядит как типичный сельский дом, ты жестко разочаровываешься, ведь все твои стереотипы рушатся. Среди стендов с хитрым оружием и экипировкой для хождения по болотам ты внезапно узнаешь, что ниндзя никогда не носили черное, а облачались в темно-красные, темно-синие или коричневые мешковатые костюмы. А в свободное от заданий время и вовсе были фермерами, даже соседи не подозревали, что эти достопочтенные крестьяне – диверсанты и наемные убийцы.

Но затем ряженые актеры наглядно демонстрируют тайные ходы за бумажными стенами, лазы под циновками и ложные двери, дают небольшое представление с драками. Но не говорят о том, что происходило с теми, кому случалось провалить задание, а ведь их варили в кипятке.

Странно, что искусству ниндзюцу не нашлось места в современную эпоху и услуги наемников оказались невостребованными. Больше нет желающих плеваться ядовитыми стрелами через фукию, сидеть в пруду с лягушками и дышать через трубочку, выслеживая какого-нибудь гада.

Все превратилось в шутовство.

Образ ловкого неуловимого шпиона, находящегося на службе у самурая, Ига эксплуатирует нещадно.