Протопресвитер Михаил Польский - Новые мученики российские

Устроившись в лавре, арх. Алексий стал мутить монахов украинцев и возбуждать их против митрополита Владимира в надежде добиться его увольнения и самому сеть на его место. Монахи стали притеснять митрополита сначала в мелочах. Случалось, ему нужно куда-нибудь съездить, а монахи не дают лошадей и заявляют: «Владыка Алексий на лошадях уехал». Положение создавалось для митрополита Владимира тягостное, и, когда к нему приехали другие два архиерея, он просил их как-либо вразумить бесчинника. Но их некоторые усилия оказались напрасными. Дородницын создал для митрополита Владимира такое положение, что он чувствовал себя в митрополичьих покоях в лавре, как в осажденной крепости.

Митрополит Владимир был глубоко честный, прямой и стойкий человек. Он не подчинился никаким требованиям группы людей, беззаконно собравшихся в Киеве в украинской церковной раде под главенством архиепископа Алексия Дородницына, которого митрополит Владимир считал величайшим и тяжким церковным преступником и мятежником, в чем архиепископ Алексий сам сознался и раскаялся перед церковью, уже изгнанный украинцами же (умер в Новороссийске от паралича сердца в январе 1920 г.). Даже под угрозой лишения жизни митрополит Владимир не подчинился незаконным требованиям, что он и доказал своею мученической смертью, которой он мог бы избежать если бы захотел укрыться от врагов и убийц.

В январе 1918 г. в Киеве началась гражданская война. Гонения и преследования митрополита Владимира озверевшими его же бывшими духовными детьми продолжались и завершились убийством владыки во время обладания Киевом сатанистами изуверами.

Красное знамя революции — эмблема крови и сатанизма, — позорно развевающееся с 1917 г. над Россией, всюду, где появится, влечет за собой, потоки неповинной человеческой крови, произвол, братоубийство, а также разрушение святынь и храмов Божиих.

В борьбе двух вражеских партий за обладание Киевом многие киевские обители и храмы подвергались обстрелу и в значительной степени пострадали. На долю же Киево-Печерской лавры выпали исключительные дни страданий и гонений. С 15 января в лавру начали попадать ружейные пули и снаряды, а с 22 января канонада усилилась, и лавра оказалась под жестоким обстрелом со стороны большевиков, предполагавших, что с лаврской колокольни за ними наблюдают, но в действительности колокольня была заперта, и в лавре в т время никаких войск не было. Обстрел же большевиками церквей и колоколен — обычное явление всюду, где они ведут войну.

От снарядов значительно пострадали Великая лаврская церковь и колокольня. Снаряды попадали внутрь церкви и производили значительные повреждения. 23 января вечером большевики овладели Лаврой, и тогда начались в Лавре дикие насилия и варварства. Вооруженные люди врывались в храмы в шапках на головах, с папиросами в зубах. С криком и площадной бранью производили обыски даже во время богослужения и ругались и кощунствовали над святынями.

Монахов-стариков раздевали и разували на дворе, издевались над ними и секли нагайками.

Во время обысков происходил повальный грабеж.

В то время, когда большевики обстреливали лавру, митрополит Владимир молился Богу или в храме, или у себя в покоях. Последнюю литургию владыка служил 21 января в воскресение в Великой лаврской церкви. 24 января митрополит в той же церкви служил акафист Успению Божией Матери. Это последнее служение в церкви накануне расстрела митрополита Владимира, по наблюдению сослужащих владыки, отличалось особенной задушевностью и проникновенностью.

Ночь на 25 января была тревожная. В эту ночь было произведено нападение четырех вооруженных мужчин и одной женщины в одежде сестры милосердия на квартиру наместника лавры. Грабители произвели тщательный обыск, забрали ценные вещи и все, что находили в келии, пили чай, а глубокою ночью трое из них выходили «на разведку» и в то время ограбили казначея и благочинного.

Днем 25 января три вооруженных солдата произвели обыск в митрополичьих покоях, и, не найдя ничего ценного, взяли из несгораемой кассы золотую медаль. Вечером вновь явились в лавру пять вооруженных людей. Один из них, одетый в черную кожаную тужурку, был комиссаром. Все они накануне (24 января) уже были в Лавре и обедали в лаврской трапезной. Комиссар, бывший тогда в матросской фуражке, остался недоволен лаврским черным хлебом, бросил хлеб на пол и закричал на всю трапезную: «Разве я свинья, чтобы есть такой хлеб?» Монах-трапезник ответил: «У нас, господа, лучшего хлеба нет, какой нам дают, тот мы подаем». Трапезник монах Ириней свидетельствует, что 24 января вечером эта партия вооруженных людей вторично была в лаврской трапезной. Матрос был пьян и говорил в трапезной: «Нужно сделать здесь что-либо особенное, замечательное, небывалое». Потом он сказал: «Пойдем к митрополиту на чай, мне нужно с ним поговорить». После этого они все встали и ушли, а через час снова пришли в трапезную и, усевшись, начали высыпать из карманов серебряные деньги, а комиссар-матрос достал еще и золотые часы и на вопрос «товарищей», где взял их, ответил: «Это мое дело». Вся эта компания 25 января вечером, войдя в Лавру, спросила одного монаха, где живет митрополит. Монах, узнавший их, ответил матросу: «Дом его около того места, где вы кушаете, там он и живет». Матрос на это сказал: «Мы его сегодня заберем».

В злодеянии убийства митрополита Владимира свою роль сыграла агитация Алексия Дородницына среди монахов лавры. Когда в трапезной лавры монахи кормили банду матросов, то были расспросы: довольна ли братия начальством? Не имеют ли монахи каких-либо жалоб? Послушники, возбужденные революционной агитацией Дородницына, стали жаловаться на притеснения: «народ несет в лавру большие деньги, а подает их он»… — и они указывали наверх, где находились покои митрополита.

Будущие убийцы митрополита пошли в трапезную, и монах последовал за ними. Предводитель убийц резко обратился к монаху с вопросом: «Почему у вас комитетов нет? Везде комитеты, а у вас их нет». Монах ответил: «У нас не должно быть комитетов — мы монахи». Грубый матрос закричал на монаха: «Вы только миллионы и тысячи собираете». Грубый изувер-матрос долго еще ругался, кричал, а потом, начав кощунствовать, он спросил монаха: «Отец! Скажи, что у вас в пещерах? Все оттуда вынесем и рассмотрим, если там ничего не окажется или окажется воск или тырса (опилки) — всех вас перережем». Монах отвечал: «Что я вам буду говорить? Если я вам буду говорить правду, — вы все равно не поверите. Теперь ваша власть, пойдите, посмотрите и узнаете правду».

В 1917 г. безбожники уже кощунствовали в лаврских пещерах, они резали кинжалами святые мощи, прокалывали штыками, выбрасывали из гробниц, и, надругавшись, ставили святые мощи преподобных на голову. Грубый матрос продолжал спрашивать монаха: «Ты знаешь, кто был отец Серафим в Сарове? — Отец Серафим был вторым лицом после царя, потому-то Серафим и святой. Вот и ваш митрополит Владимир будет святой».