The Woman in Me. Автобиография - Бритни Спирс

В моем сознании маленькой девочки не укладывалось, зачем мне это вообще – выступать в период праздников. Поэтому ушла из мюзикла и уехала домой.

График театра в Нью-Йорке оказался слишком тяжелым для меня в том возрасте. Но нашелся и один плюс в этой работе: я научилась петь в небольшом театральном зале, где для акустики не требуется сильного звучания. Все зрители сидят рядом со сценой, их всего двести человек. Как ни странно, но в таком пространстве ощущения от пения будто электризуют тебя. Близость к зрителям – это нечто особенное. Их энергетика делала меня сильнее.

С таким опытом за плечами я снова отправилась на кастинг в «Клуб Микки Мауса».

Пока я ждала новостей из «Клуба», ходила в школу Parklane Academy и даже успела стать баскетбольным разыгрывающим защитником. Для одиннадцати лет я была крошечной, но это не мешало мне быть ведущим игроком. Многие почему-то думают, что я была чирлидером, но это не так. Я занималась танцами, но в школе мне хотелось играть в мяч, что я и делала, несмотря на свой рост. Я носила футболку с номером 25 – и так огромную из-за фасона, но мне она была еще и велика. Я носилась по площадке, словно крохотный мышонок.

Какое-то время я была влюблена в баскетболиста, которому было пятнадцать или шестнадцать лет. Он реализовывал каждый трехочковый и делал это так непринужденно. Люди приезжали издалека, чтобы увидеть, как он играет, – точно так же, как когда-то народ приезжал посмотреть на моего отца. Этот парень был хорош – не так хорош, как папа, но мячом владел все равно гениально.

Я восхищалась им и своими друзьями – все они были выше меня. Моей задачей было отобрать мяч у соперника во время ведения, смыться и сделать бросок из-под кольца.

Мне нравилось быстро обходить ребят из чужой команды. Отсутствие сценария, непредсказуемость игры и неизвестный заранее финал заставляли меня чувствовать себя живой. Я была такой маленькой и милой, что никто и не думал, что я сейчас буду атаковать.

Это не похоже на выступления на сцене Нью-Йорка, но игра под слепящим светом спортивной площадки в ожидании аплодисментов, казалось, стала вторым моим любимейшим занятием.

7

Меня пригласили на второе прослушивание в «Клуб Микки Мауса».

Мэтт, очень милый кастинг-директор, который направил маму к нашему агенту Нэнси, решил, что на этот раз я готова.

Участие в шоу стало своего рода тренировочным лагерем, готовящим к миру индустрии развлечений: у нас были серьезные танцевальные репетиции, уроки вокала, актерского мастерства, работа в студии звукозаписи, а еще школа – в промежутках между занятиями. «Мышкетеры»[8] быстро разбились на группки благодаря общим гримеркам: мы с Кристиной Агилерой были младшими, с нами комнату делила еще одна девушка, Никки Делоач. Мы равнялись на старших: на Кери Рассел, Райана Гослинга и Тони Лукку, которого я считала очень красивым. А вскоре я познакомилась с парнем по имени Джастин Тимберлейк.

Мы снимались в парке развлечений Disney World в Орландо, со мной поехали мама и Джейми Линн, которой тогда уже было два годика. Днем, во время перерывов, актеры катались на аттракционах и бездельничали. Сказать по правде, это мечта любого ребенка, особенно такого, как я. Нам было невероятно весело. Но мы и работали на износ: репетировали одну и ту же хореографию по тридцать раз в день, пытаясь идеально отработать каждое движение.

Единственным грустным моментом того периода стала новость о смерти моей бабушки Лили. Нам позвонили незадолго до начала съемок и сообщили печальное известие. Из-за сердечного приступа или инсульта она утонула в бассейне. Мы не могли позволить себе полететь на похороны, но Линн Харлэсс, невероятно добрая мама Джастина, одолжила нам денег на самолет. Близким принято помогать, а дети и родители этого шоу стали настоящей семьей.

Как-то раз Тони искал шляпу, которую костюмер оставил у девочек, и заглянул к нам в гримерку. У меня сердце выпрыгнуло из груди. Он мне страшно нравился. Я поверить не могла, что этот парень только что вошел к нам! Мое маленькое сердечко ушло в пятки.

А однажды на ночевке у кого-то из друзей мы играли в «Правду или действие», и кто-то загадал Джастину меня поцеловать. Что он и сделал, пока на фоне играла песня Джанет Джексон.

Тогда на меня нахлынули воспоминания из библиотеки, когда я училась в третьем классе и впервые держалась за руку с мальчиком. Для меня это стало важным событием – таким настоящим, таким мощным. Мне в первый раз оказали хоть какое-то романтическое внимание, и это походило на прекрасное бунтарство. Свет в библиотеке был выключен, мы смотрели фильм и прятали руки под столом, чтобы учителя не заметили.

Съемки в «Клубе Микки Мауса» стали потрясающим опытом – именно там я делала свои первые шаги на телевизионном поприще. Выступления на этом шоу распалили меня. С тех пор я точно знала, что хочу заниматься тем, что делала там, – петь и танцевать.

Полтора года спустя шоу закончилось, многие мои коллеги в погоне за мечтой отправились в Нью-Йорк и Лос-Анджелес. Я же решила вернуться в Кентвуд. Я столкнулась с дилеммой: одна часть меня хотела продолжать путь к мечте, другая – вернуться к обычной жизни в Луизиане. На какой-то момент я позволила тяге к нормальности победить.

Я вернулась в школу Parklane, вела обычную подростковую жизнь, насколько это было возможно в моей семье.

Когда я перешла в восьмой класс, у нас с мамой появилась традиция забавы ради ездить в Билокси, штат Миссисипи, в двух часах езды от Кентвуда. Там мы пили дайкири. Мы называли эти коктейли пуншем. Мне нравилось, что я могла время от времени пропустить с мамой по бокальчику. То, как мы выпивали, было совсем не похоже на то, чем занимался отец. Когда он пил, впадал в жуткую депрессию и замыкался. Мы же становились счастливее, живее и безрассуднее.

Что я еще обожала в наших с мамой приключениях, так это поездки на пляж, куда мы брали и сестренку. Пока мы ехали, я потягивала «Белый русский». Этот коктейль напоминал мне по вкусу мороженое. В нем было идеальное сочетание льда, сливок и сахара и не слишком много алкоголя – райское наслаждение.

У нас с сестрой были одинаковые купальники и одинаковая химическая завивка. Сегодня делать завивку маленькому ребенку практически незаконно, но в девяностые это было чертовски круто. В три