Кристиан Нееф - 01.09: Бесланское досье

Кто-то из террористов спрашивает, есть ли среди заложников врач. Мамитова откликается. Ее ведут к главному коридору. Там на полу сидят двое террористов, спиной опершись о стену. У обоих сильные кровотечения. Одному Мамитова дала бы лет 25, другому – лет 35. Тот, что помоложе, ранен в живот, у того, что постарше прострелено правое предплечье. Кто-то из захватчиков приносит Мамитовой рюкзак с йодом и бинтами.

Вначале она перевязывает того, что постарше. Пуля прошла наискось сквозь предплечье и оставила длинную рваную рану. Мамитовой кажется, что среди захватчиков именно этот – главный. Он агрессивней других и все время командует. Он носит бороду. Многим из заложников бросается в глаза, что именно он по-особому жесток. Он все время держит руку вверх, чтобы остановить кровотечение.

Российские следователи позднее опознают в нем Владимира Ходова.

Мамитова спрашивает его, зачем брали заложников. "У нас одна цель", – говорит Ходов. " Чтобы русская армия убралась из Чечни". Мамитова предлагает Ходову передать наружу записку с требованиями.

"Это только Полковник решает", – говорит Ходов.

"Тогда дайте мне поговорить с Полковником", – просит Мамитова.

Ходов спрашивает, как ее зовут, сколько ей лет, где она работает.

"Вы здесь одна?"

"В спортзале мой сын"

"Больше никого?"

"Только я и мой сын"

После того, как Мамитова перевязала раненых, кто-то из террористов приносит ей две конфеты. Ходов говорит, чтобы она их не трогала. Он говорит, что она все равно отдаст их сыну.

В коридоре она видит больше десятка заложников, стоящих перед окнами, держащих руки на затылке. Мужчины-заложники сооружают баррикады. Террористы выбивают окна, явно опасаясь газовой атаки. Они стреляют по всему, что движется перед окнами школы – стреляют из тяжелого оружия, из пулеметов на треногах, их гранатометов.

По коридору идет шахидка, "черная вдова". Она ведет нескольких детей к туалетам рядом со столовой. На ней черное одеяние, в правой руке пистолет, виден пояс с взрывчаткой. Мамитова видит ее черные глаза.

Ходов с забинтованной рукой встает и уходит. Мамитовой он говорит, чтобы ждала. Она не знает, с кем говорила. Она не может знать, кто этот Ходов. Что он – такой же осетин, как она.

Эльхотово – деревня мусульманская, хотя Северная Осетия в основном христианская. Здесь недалеко до границы с Кабардой. В городе 11 тысяч жителей, аккуратные кирпичные дома – вполне буржуазная зажиточность, по улицам гуляет всякая живность, из-за чего двигаться можно только шагом.

Ходов жил на улице Сортово, 17, последнее парадное, первый этаж справа, в двухэтажном бараке. Маленького Володю мать привезла сюда с Украины, когда ему было три года. На детсадовских фотографиях упрямый мальчик в белом вязаном пуловере с серьезными темными глазами. Приемный отец Ходова служил в инженерных войсках, мать работала медсестрой, детей было двое – нормальная уважаемая семья. Владимир учился в школе #1, и самые хорошие отметки получал по русскому языку и литературе. Он слыл тихим и болезненным, необщительным. Однажды его сильно избили, и травма на левом глазу так и осталась.

В Доме Культуры на первом этаже была библиотека. Владимира здесь приметили, потому что интересовался он только одним – той полкой, где энциклопедия. Потом когда-то в Эльхотово ему станет слишком тесно. Наступит момент, когда мальчик, в своем городке считающийся странным, но безобидным, превратится в мужчину, который берет заложников и с ними особенно жесток.

Ислам Владимир Ходов принимает уже взрослым. С этой чужой ему религией его свел брат Борис, в 16 лет осужденный за убийство на 8 лет, и в камере перешедший в исламскую веру. На свободу Борис вышел в начале 2003 года. С этого момента началось превращение братьев.

Уже 11 июня 2003 года Борис попадается с оружием и наркотиками по пути из Ингушетии. При нем была система спутниковой ориентации. Она показывала, что он шел из Старого Малгобека, поселка, в котором живет еще один бесланский террорист – Торшхоев. Бориса Ходова арестовывают, но через три дня выпускают. Спустя две с половиной недели, 1 июля 1993, он выкрадывает понравившуюся ему соседскую девочку, желая на ней жениться. 19 июля его настигают четыре пули, выпущенных в него братом девочки.

На похоронах 22 июля 2003 года появляется и Владимир Ходов, к тому времени живший уже на нелегальном положении. С 1998 года на него выписан ордер на арест по подозрению в изнасиловании, совершенном в адыгейском городе Майкопе. Тем не менее, он не скрываясь ходит по родному городу. В последнюю секунду перед тем, как тело брата должны были отвезти на кладбище и похоронить по осетинскому обычаю, Владимир на удивление всем собравшимся соседям требует, чтобы похороны проходили строго по мусульманскому ритуалу.

Труп извлекают из гроба, несут в квартиру и совершают омовение. Делает это Хаджи Али, совершивший паломничество в Мекку, бывший имам Эльхотово. Он крупного роста, всегда с вязаной шапкой на голове и среди жителей Эльхотово слывет сомнительным торгашом со связями в Ингушетии. Известно, что за несколько месяцев до захвата школы в Беслане в подвале его дома был обыск – искали оружие.

Хаджи Али, в миру Алик Габисов, живет в шикарном доме, всего в ста метрах от квартиры Ходовых. Официально именно он обращает Ходова в мусульманскую веру. На западной оконечности Эльхотово возникла мечеть: в конце Второй Мировой немецкие бомбы превратили в руины без крыши и окон одиноко стоявший дом. Там будущий террорист был торжественно принят в мусульманскую общину и обрел новое имя – Абдула. Это было в начале 2003 года, меньше, чем за два года до захвата заложников. Ходов, объявленный во всероссийский розыск по подозрению в изнасиловании, прячется в течение многих дней и недель после похорон брата в подвале дома Хаджи Али. В шестом отделе североосетинского МВД – в секретной службе – его допросили и сразу отпустили.

Может быть, в Эльхотово поломался компьютер, в котором значился ордер на арест Ходова. Может быть, чиновник просто забыл посмотреть. У будущего захватчика заложников было, впрочем, уже и в то время достаточно денег, чтобы откупиться.

В начале августа 2003 года Ходова видели еще раз – в Ингушетии вместе в Хаджи Али. Они встречались в деревне Инарки с торговцем Муссой Яндиевым и хотели получить с него 150 тысяч рублей – или 5 тысяч долларов. Рядом с Инарки находится как раз тот лесок, в котором отряд, предназначенный для бесланской операции, разбил свой последний лагерь. Может быть, хотели привлечь и торговца? Может быть, Ходов уже тогда собирал деньги, машины, контакты, информацию?