Чувство. Тетради - Вацлав Нижинский

хотел усложнять вечера, а поэтому вставал в тех моментах, когда надо было. Я чувствовал весь вечер Бога. Он меня любил. Я его любил. Мы были обвенчаны. Я сказал в карете моей жене, что сегодня день моего венчания с Богом. Она почувствовала в карете, но потеряла чувство на вечере. Я любил ее, а поэтому дал ей руку, сказав, что мне хорошо. Она почувствовала обратное. Она думала, что я ее не любил, ибо я был нервен. Звонят по телефону, но я не подойду, ибо я не люблю говорить по телефону. Я знаю, что жена хочет подойти к телефону. Я вышел и увидел жену в пижаме. Она любит спать в пижаме. Она меня любит, а поэтому дала мне почувствовать, что надо подняться в спальную. Я поднялся и лег в постель, но я взял тетрадь для того, чтобы записать все, что я сегодня пережил. Я пережил много, а поэтому хочу записать. Все, что я пережил, были одни ужасы. Я боюсь людей, ибо они меня не чувствуют, а понимают. Я боюсь людей, ибо они хотят, чтобы я жил той же жизнью, которую они ведут. Они хотят, чтобы я танцевал веселые вещи. Я не люблю веселья. Я люблю жизнь. Моя жена спит около, а я пишу. Моя жена не спит, ибо у нее открыты глаза. Я ее погладил. Она чувствует хорошо. Я пишу плохо, потому что мне трудно. Моя жена вздыхает, ибо чувствует меня. Я чувствую ее, а поэтому не отвечаю на ее вздохи. Она меня любит сегодня чувством. Я ей скажу один раз, что нам надо жениться по чувству, ибо я не хочу любить без чувства. Теперь я оставлю, ибо она меня боится. (Зачеркнуто: Она думает, что я с ума сошел, но я знаю ее нер.) Я не могу писать, ибо подумал об одном человеке на вечере. Этот человек хочет учить музыку, но не может, ибо она ему наскучила. Я его понимаю очень хорошо, ибо я ему сказал, что я тоже не люблю ученья. Моя жена мешает мне, ибо чувствует. Я засмеялся нервно. Жена слушает телефон, но она думает о том, что я пишу. Я пишу скоро. Она спросила меня, что я пишу. Я закрыл тетрадь перед ней, ибо ей хочется читать, что я пишу. Она чувствует, что я пишу о ней, но не понимает. Она боится за меня, а поэтому не хочет, чтобы я писал. Я хочу писать, ибо я люблю писать. Я хочу писать сегодня долго, ибо мне хочется сказать многое. Я не могу писать скоро, но моя рука пишет скоро. Я уже лучше пишу, ибо не устаю скоро. Мое письмо ясно. Я пишу четко. Я хочу еще писать, но я хочу, чтобы моя жена спала. Она не может заснуть. Она нервна. Ей хочется спать, потому что она думает. Ей не хочется спать, потому что она не спит. Я знаю, что я произвел сильное впечатление на нее. Она поняла мои чувства. Она знает, что я умею играть, ибо согласна с тем, что я играл как Дузэ или Сара Бернар. Я ей дал задачу трудную. Ей не понять, что такое смерть. Она не думает о смерти, ибо не хочет умереть. Я думаю о смерти, ибо я не хочу умереть. Она зевает, думая, что я хочу спать. Ей не хочется спать. Она боится, что я пишу скверное о людях. Я не боюсь писать, ибо я знаю, что пишу хорошее. Жена кашляет и зевает, подчеркивая их значение, думая, что она может меня заставить лечь и заснуть. Она смотрит и думает, что я не знаю ее замыслов. Я знаю ее хорошо. Она не говорит, но страдает. Ей хочется меня заставить лечь спать, ибо она думает, что она устала. Она нервна, а нервы есть вещь скверная. Она думает, что я должен спать. Я ей ответил на зевок. Она не понимает меня. Она думает, что я устал. Я не устал. Мои мышцы устали, но я не устал. Я обещал им танцевать, т. е. аристократам, я не буду танцевать для них, ибо они думают, что могут иметь все.

Я не хочу им дать мои чувства, ибо я знаю, что они меня не поймут. Я буду играть в Париже очень скоро. Я буду танцевать один в пользу бедных артистов-французов. Я хочу, чтобы артисты меня чувствовали, а поэтому возьму их жизнь. Я буду пьян для того, чтобы их понять. Если Бог захочет, я пойду в кабаре с ними. Им я нужен, ибо они потеряли чувство. Им нужны деньги, а я им дам. Они меня забудут, но их чувство будет живое. Я хочу, чтобы они чувствовали, и поэтому буду танцевать в Париже <…> в пользу бедных артистов. Если они хотят, я организую. Если они хотят, они организуют. Только мне надо заплатить мое пребывание в Париже. Я спрошу Астрюка[7], чтобы он созвал бедных артистов для разговора, ибо я буду им говорить. Я скажу им: – Слушайте! Я артист, вы тоже. Мы артисты, а поэтому мы любим друг друга. Слушайте, я хочу вам сказать хорошее. Хотите? – Я им задам вопрос о жизни. Если они почувствуют, я спасен. Если они не почувствуют, я бедный и жалкий человек, ибо я буду страдать от этого. Я не хочу танцевать в C.-Морице, ибо люди меня не любят. Я знаю, что они думают, что я больной. Мне жалко их, потому что они думают, что я болен. Я здоров, и мне не жалко моих сил. Я буду танцевать больше, чем всегда. Я хочу учить танец, а поэтому буду заниматься каждый день немного. Я буду писать тоже. Я не пойду больше на вечера. Мне достаточно на всю жизнь этого веселья. Я не люблю веселиться. Я понимаю, что такое веселье. Я не весел, ибо я знаю, что веселье есть смерть. Веселье есть смерть разума. Я боюсь смерти, а поэтому люблю жизнь. Я хочу пригласить людей заходить ко мне, но моя жена меня боится. Я хочу пригласить старого еврея, который родственник барону Гинцбургу. Барон Гинцбург хороший человек. Он не понимает жизни. Ему надо жениться и иметь детей, а он мучает свою жену тем, что хочет от нее веселой жизни. Я знаю, что все скажут: «Нижинский сошел с ума», – но мне все равно, ибо я уже изобразил сумасшедшего в доме. Все будут думать, но меня не