Артем Драбкин - По локоть в крови. Красный Крест Красной Армии

Немцы прилагали максимум усилий, чтобы отбросить наши войска за р. Висла. Немцы наступали. Мы с ходу контратаковали и отбросили немцев на исходные позиции. Заняли оборону у села Бордо. Я был на наблюдательном пункте полка. Пошел в роты. Сообщили о тяжелом ранении командира полка. При минометном обстреле командиру полка майору Ходоричу К.В. попал осколок в пах. Остановить кровотечение не удалось, и он скончался. Я уже писал, что майор Ходорич имел большой авторитет в полку. С ним непосредственно связаны успехи полка. Вот один из примеров его бесстрашия и стремления выполнить поставленную перед полком задачу. В одном из боев танкисты дрогнули. Командиры танков, молодые необстрелянные младшие лейтенанты, вместо быстрого преодоления обороны противника делали движение вперед, затем задним ходом назад и так туда и обратно. Бой мог быть проигранным. Майор Ходорич взял знамя полка, развернул его и с развернутым знаменем в своем танке пошел в боевые порядки. Вырвался вперед. Все танкисты за ним, и оборона немцев дрогнула. После боя командирам танковых рот сказал, что они должны вести роты, а не пятиться. Таких эпизодов у него было множество. С НП все начальники, кто должен быть на НП, ушли проститься с командиром полка Ходоричем. Я был в роте. Когда пришел на НП, там были связисты, начальник боепитания лейтенант, к сожалению, не помню фамилию, и командир танка младший лейтенант Пудов с экипажем. На их танке была повреждена пушка. Что-то нужно было делать. У танкистов кончались боеприпасы. Я и начальник боепитания попросили как можно быстрее подвезти боеприпасы. Показал, куда могут подъехать машины. Доложил на КП, что пока тихо, что начальник боепитания подвезет боеприпасы. Получил приказание быть на НП и докладывать об обстановке. Зная обстановку на передовой, что там мало танков и автоматчиков, я оставил младшего лейтенанта Пудова на НП. Сняли с танка пулемет стрелка-радиста и с экипажем ушли на передовую. За ночь закопали танки так, что над землей только башня, автоматчики дооборудовали траншеи. Прибыли боеприпасы. До полуночи танкисты и автоматчики подносили и загружали боеприпасы. Радостное настроение оттого, что есть полтора боекомплекта. В 8 утра немцы начали атаку. Три бронетранспортера и автоматчики. Было непонятно, что это. На серьезную атаку не похоже. Два бронетранспортера подбили. На этом их атака закончилась. Мы посчитали, что это разведка боем. Начали готовиться к серьезному бою. По рации сообщили Пудову, что немцы небольшими силами атаковали, атаку отбили, чтоб сообщил на КП. В три часа, после артиллерийского налета, немцы пошли в атаку более крупными силами. Несколько бронетранспортеров и много пехоты. Бронетранспортеры с танковых пушек быстро подбили, а пехота по-нахальному лезла вперед. Огнем прижимаем к земле, а они через некоторое время вскакивают и идут вперед. Так было несколько раз. Последняя атака была буквально перед нашими позициями. Слышим отборный русский мат. Поняли, что впереди власовцы, а сзади немцы. Немцы откатились назад. По всему было видно, что противник выдохся. Перед окопами было много трупов. На этот раз я поработал за пулеметом. Меня и на этот раз задело. Спас орден Красной Звезды. Я уже говорил, что в полку награды в период боя носили на внутренней стороне кармана гимнастерки. Пуля попала в луч ордена и по касательной прошлась по груди. Разорвал пакет (ИПП) и без бинтовки положил на рану. По окончания боя пошел на НП. Разделся, обработал рану. Младший лейтенант Пудов помог наложить повязку. Рану нельзя назвать царапиной, но и по глубине до ребер не дошла. Это было четвертое ранение. После боя напряжение спало. Доложил на КП о результатах боя. Лег и сразу заснул. Предыдущую ночь было не до сна. Утром на НП пришел майор в кителе при орденах. Представился, сообщил, что он назначен командиром полка. Это был майор Курцев Б.В. Я доложил, кто я и что было на передовой за прошлый день. Он спросил, как пройти к танкистам. Я ответил, что есть два пути: один по лощине, но он длинный, второй короткий через высоту, но она обстреливается снайпером. Он спросил, где я хожу, я ответил, что хожу через высоту. Он приказал: «Веди через высоту». Пошли. На высоте нас действительно обстреляли. Я лег на землю, а майор продолжал идти. Я вскочил, догнал его и спросил, почему он не лег на землю. Он ответил, что жалко было марать мундир. Меня это показное геройство, с одной стороны, удивило, а с другой — восхитило. Представил нового командира полка танкистам и пошли дальше к следующему танку. Я уже говорил, что недалеко от окопов было немало трупов противника. Майор сказал, глядя на убитых, что хорошо поработали. Тут же спросил, где я был во время боя. Я показал окоп и сказал, что был за пулеметом. Окинул меня взглядом, и мы пошли дальше к танкам. Он уже был в курсе доклада на КП младшего лейтенанта Пудова о том, что комсорг забрал экипаж и пулемет и ушел на передовую, что там идет бой. Вернулись на НП. Там уже много народу. И кто нужен на НП, и кто не нужен. На следующий день нас сменила пехота. Мы ушли на переформирование.

Расположились в лесу недалеко от г. Климонтув. В санчасти обработали рану. Командир полка узнал о моем ранении и приказал убыть в госпиталь. Госпиталь размещался в г. Ниски. Это наш армейский госпиталь № 1000. Так его и звали «тысячный». В госпитале было все знакомо. Я был там два раза. И опять палатная сестра Аня. Через десять дней я вернулся в полк. Мы с капитаном Порамошкиным устроились в селе, метров 300 от расположения полка.

Не могу не рассказать об одном эпизоде, который характеризует роль паники вообще, а на войне в особенности. Не случайно во время войны паникеры приравнивались к дезертирам. Мы уже пару недель были на переформировании. Обустроились. Интенсивно шла боевая учеба. Налажена внутренняя и караульная гарнизонная служба. В селе, у колодца, из которого мы брали воду, выставили часового. Мы уже были в Польше, где были не только те, кто ждал нас как освободителей, но и те, кто получал приказы от лондонского эмигрантского правительства. Все шло нормально. Отношения с жителями установились хорошие. Поляки жили очень бедно. Мы во многом им помогали. Пришла в село на отдых пехотная часть. Солдаты вели себя развязно. У колодца случился инцидент. Солдаты решили прогнать часового. Тот успел дать выстрел вверх. Его избили, отобрали автомат. На выстрел среагировал дежурный по полку старший лейтенант Куруленко. Прибежал в село. В это время солдаты расправлялись с часовым. Пытался навести порядок — не удалось. Старшему лейтенанту досталось несколько тумаков. Он вернулся в расположение полка, сел в танк и на танке в село. Разогнал толпу у колодца. Среди пехотинцев началась паника, крики: «Танки!», «Спасайся!». Большинство пехотинцев, не зная в чем дело, стали бежать из села. Панике подвергся и штаб части. Генерал, который остановился в одном из домов на окраине села, тоже струсил и ускакал из села на неоседланной лошади. Конечно, этот инцидент не остался без последствий. Пехотинцы вздумали характеризовать случившееся как нападение пьяных танкистов на танках на стрелковую часть. В полк прибыл следователь армейской прокуратуры. Разобрался. Еще до появления следователя командир полка наложил взыскание на старшего лейтенанта Куруленко за самовольный вывод танка из парка. На этом инцидент и был исчерпан. Воздействие паникеров на толпу, если она не организована, очень большое.