Эльдар Рязанов - Четыре вечера с Владимиром Высоцким

СПАСИТЕ НАШИ ДУШИ!

Уходим под воду в нейтральной воде.Мы можем по году плевать на погоду,А если накроют — локаторы взвоютО нашей беде.Спасите наши души!Мы бредим от удушья.Спасите наши души!Спешите к нам!Услышьте нас на суше —Наш SOS все глуше, глуше.И ужас режет душиНапополам…И рвутся аорты, но наверх — не сметь!Там, слева по борту, там, справа по борту,Там, прямо по ходу, мешает проходуРогатая смерть.Спасите наши души!Мы бредим от удушья.Спасите наши души!Спешите к нам!Услышьте нас на суше —Наш SOS все глуше, глуше.И ужас режет душиНапополам…Но здесь мы на воле — ведь это наш мир!Свихнулись мы что ли, — всплывать в минном поле?!«А ну без истерик! Мы врежемся в берег», —Сказал командир.Спасите наши души!Мы бредим от удушья.Спасите наши души!Спешите к нам!Услышьте нас на суше —Наш SOS все глуше, глуше.И ужас режет душиНапополам…Всплывем на рассвете — приказ есть приказ.А гибнуть во цвете уж лучше при свете.Наш путь не отмечен. Нам нечем… Нам нечем!..Но помните нас!Спасите наши души!Мы бредим от удушья.Спасите наши души!Спешите к нам!Услышьте нас на суше —Наш SOS все глуше, глуше.И ужас режет душиНапополам…Вот вышли наверх мы. Но выхода нет!Вот — полный на верфи! — натянуты нервы,Конец воем печалям, концам и началам —мы рвемся к причаламЗаместо торпед!Спасите наши души!Мы бредим от удушья.Спасите наши души!Спешите к нам!Услышьте нас на суше —Наш SOS все глуше, глуше.И ужас режет душиНапополам…Спасите наши души!Спасите наши души…

Рязанов. В те дни, когда готовилась передача, я перечитывал Бунина «Освобождение Толстого» и вдруг остановился на строчках, которые относятся к Льву Николаевичу. И я хочу их привести. Конечно, мне многие могут сказать: «Ну так нельзя! То, что Бунин писал о Толстом, нельзя применять к Высоцкому». Они будут, вероятно, правы. И тем не менее здесь есть поразительные строки, которые так совпадают с личностью Высоцкого. Вероятно, вообще совпадают с любой незаурядной творческой личностью.

Уж простите меня, но я прочту этот кусок.

Эти строки были написаны после путешествия Бунина по Индии: «Некоторый род людей обладает способностью особенно чувствовать не только свое время, но и чужое, прошлое, не только свою страну, свое племя, но и другие, чужие, не только самого себя, но и ближнего своего, то есть, как принято говорить, «способностью перевоплощаться», и особенно живой, особенно образной (чувственной) «памятью». Для того же, чтобы быть в числе таких людей, надо быть особью, прошедшей в цепи своих предков долгий путь многих, многих существований и вдруг явившей в себе особенно полный образ своего дикого пращура со всей свежестью его ощущений, со всей образностью его мышления и с его огромной подсознательностью, а вместе с тем особью, безмерно обогащенной за свой долгий путь и уже с огромной сознательностью.

Великий мученик или великий счастливец такой человек? И то и другое»…

Вот заголовки статей, в которых клеймились песни Высоцкого. Они взяты из разных газет. Я хочу привести их для того, чтобы не сложилось впечатления, что, мол, Высоцкого только не печатали, только не принимали, только что-то не позволяли. Нет! Его еще и травили на страницах прессы: «О чем поет Высоцкий?», «Что за песней?», «С чужого голоса!», «Частным порядком», «Если друг оказался вдруг…», «Да, с чужого голоса».

Высоцкий. И были у меня довольно сложные моменты с песнями, когда я еще не работал для кино. И, в общем, официально они не звучали ни в театре, ни в кино. Были некоторые критические статьи в непозволительном тоне несколько лет тому назад, где говорилось: вот о чем поет Высоцкий. Там было много несправедливого. Обвинения строились даже не на моих песнях. Предъявлялись претензии, но статьи были написаны в таких тонах, что я впадал в отчаяние. Самое главное, что тон был непозволительный, неуважительный. Говорилось, что это совершенно никому не нужно, что это только мешает и вредит…

Песни как часть искусства… Они просто призваны делать человека лучше. Не то чтобы его облагораживать, но хотя бы чтобы он начал думать. Если даже что-то очень резко сказано, это заставляет человека задуматься и начать самостоятельно мыслить. Все равно песни свою работу выполнили.

Поэтому я никогда не стесняюсь петь даже острые песни.

Но если вы хотите пример такой песни резкой… Они все в общем-то достаточно острые. Вот песня, в которой есть напор, надрыв, может быть, даже какой-то элемент отчаяния, выплеск досады. Я вам покажу одну из последних моих песен. Поется она от имени волков.

КОНЕЦ «ОХОТЫ НА ВОЛКОВ», ИЛИ ОХОТА С ВЕРТОЛЕТОВ

Михаилу Шемякину

Словно бритва, рассвет полоснул по глазам,

Отворились курки, как волшебный Сезам,

Появились стрелки, на помине легки, —

И взлетели «стрекозы» с протухшей реки,

И потеха пошла в две руки, в две руки.

Мы легли на живот и убрали клыки.

Даже тот, даже тот, кто нырял под флажки,

Чуял волчии ямы подушками лап,

Тот, кого даже пуля догнать не могла б, —

Тоже в страхе взопрел и прилег — и ослаб.

Чтобы жизнь улыбалась волкам — не слыхал.

Зря мы любим ее, однолюбы.

Воту смерти — красивый, широкий оскал

И здоровые, крепкие зубы.

Улыбнемся же волчьей ухмылкой врагу—

Псам еще не намылены холки.

Но на татуированном кровью снегу

Наша роспись: мы больше не волки!

Мы ползли, по-собачьи хвосты подобрав,

К небесам удивленные морды задрав:

Либо с неба возмездье на нас пролилось,

Либо света конец — и в мозгах перекос,

Только били нас в рост из железных стрекоз.

Кровью вымокли мы под свинцовым дождем —

И смирились, решив: все равно не уйдем!

Животами горячими плавили снег.

Эту бойню затеял не Бог — человек!

Улетающим — влет, убегающим — в бег.

Свора псов, ты со стаей моей не вяжись,

В равной сваре — за нами удача.

Волки мы! Хороша наша волчая жизнь.

Вы собаки, и смерть вам — собачья!

Улыбнемся же волчьей ухмылкой врагу,

Чтобы в корне пресечь кривотолки.