Корфу (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

не терять, а прибрать к рукам то, что, по его мнению, было почти бесхозно. Таковыми оказались два города Превеза и Парга на берегу Эпира. Совсем недавно оба города, как и Ионические острова, принадлежали Венеции, а затем перешли под французскую длань. Едва же французы ослабели, Али-паша мгновенно забыл обо всех своих договоренностях с Шабо.

Двадцать тысяч головорезов Али-паши неожиданно ворвались в почти беззащитную Превезу, город на берегу залива Амвракикос, почти напротив Святой Мавры. Произошло это как раз в те дни, когда Сенявин начал осаду крепости на острове. Небольшой, всего 250 человек, французский гарнизон Превезы был пленен, а потом прямо на центральной площади Али-паша утроил казнь пленным. Всем 250 французам были отрезаны головы, которые и сложили пирамидой у дворца властителя. Одновременно началось и избиение горожан: кого просто убивали, кого обращали в рабов и волокли продавать на рынок.

До сих пор в Превезе рассказывают страшную историю, что, когда головорезы Али-паши ворвались в город, женщины решили избежать позора. Взявшись за руки вместе с детьми, они пели греческий гимн и повели хоровод по самому краю пропасти, а когда допели героическую песню до конца, вместе с детьми бросились в пропасть…

Тех, кому не удалось покончить жизнь самоубийством, пришлось пережить страшные муки. Али-паша приказывал своим воинам придумывать новые пытки и щедро поощрял самых изобретательных. Из хроники событий: «Иные, отрезав… нос и уши, заставляли несчастных съедать их сырыми с острой овощной приправой. У одного юноши содрали кожу с головы так, что она покрыла и плечи, и его. Подхлестывая ударами кнута, прогнали вокруг сераля. Когда же паша вдоволь нахохотался, юношу пронзили копьем и швырнули в костер. Многие пленники, совершенно невредимые, были брошены в поставленные на огонь огромные котлы: их сварили заживо, а потом бросили тела на съедение собакам».

Не пощадили даже русского консула майора Ламброса. Он был схвачен, закован в цепи и отправлен невольником на галеру. Еще раньше Али-паша заманил к себе в Янину своего давнего приятеля французского генерала Роза. По приезде генерала немедленно схватили, заковали в кандалы и отправили в Константинополь, где он и сгинул в турецких тюрьмах.

Вот как описывал эту трагедию Превезы Ушаков в своем донесении в Петербург: «…в Превезе перерезаны все, кто только ни попал в руки – старые и малые и многие женщины, а остальные… продаются торгом, подобно скотине, и отдаются в подарки, прочие ж разбежались в разные острова и наполнили оные стоном и плачем… Всех прочих мест береговые жители, прежде бывшие в венецианском владении, видя чрезвычайные жестокости, пришли в отчаянность и озлобление, а особо обыватели города Парги».

Когда о зверствах Али-паши, как и о прибытии к соседней Святой Мавре русских кораблей, узнали в соседней с Превезой Парге, там началось восстание.

– Не бойтесь, братья! К нам уже плывет непобедимый русский флот, который никому не даст нас в обиду! – кричали более решительные более робким.

Французы, зная о судьбе своих товарищей в Привезе, даже не пытались сопротивляться, а, наоборот, были рады-радешеньки, что покинули город до появления Али-паши.

Парга всегда считалась одним из красивейших городов Ионии. Венецианцы звали ее «глазом и ухом» Корфу, а жители пользовались особыми привилегиями в торговле с Венецией. Да и захватить Паргу было куда труднее, чем несчастную Превезу. Над городом на высоком скалистом утесе высился замок, построенный еще норманнами и потом заново укрепленный венецианцами. В случае опасности, жители всегда находили там прибежище. Хорошо защищенный как с моря, так и с берега старый замок ни разу не был взят штурмом. Неглупый Али понимал, что Паргу ему с наскока не взять, а потому копил силы для штурма и ждал удобного момента.

Паргияне, в свою очередь, прислали на Святую Мавру своих делегатов, которые вручили Ушакову письмо, подписанное городскими старшинами.

Жители Парги слезно просили русского адмирала не только их защитить, но и принять в российское подданство.

На это смущенный Федор Федорович ответил:

– Я не уполномочен приобретать для России новые земли и новых подданных, а посему, к сожалению, требование ваше удовлетворить не могу!

Ответ Ушакова привел делегатов в полное смятение.

Они пали к ногам вице-адмирала с криками и плачем. Умоляя, отчаявшиеся люди просили взять их если не в подданство, то хотя бы под покровительство.

– Иначе нам остается последнее средство: перерезать своих жен и детей и драться с Али-пашой насмерть, пока не погибнем все до одного! Пусть же истребится весь несчастный род наш! – кричали депутаты.

Присутствовавшие при этой тяжелой сцене русские офицеры «стояли в безмолвном исступлении». Ушаков сам был потрясен разыгравшейся на его глазах сценой и находился в большом затруднении, ведь Али-паша формально являлся наместником султан, а значит, и его союзником. К тому же самочинное покровительство городу, числящемуся турецким владением, могло вызвать гнев Павла Первого. Но что-то делать все равно было надо… Попросив рыдающих паргинян немного отдохнуть, он сам, не теряя времени, отправился к Кадыр-бею и рассказал о случившемся, прося помощи.

Турецкий адмирал долго молчал, перебирая четки, а потом заговорил:

– Как мне не хотелось иметь никаких дел с этим проклятым Али-пашой, но придется! С каким удовольствием я задавил бы его черным шнурком, чтобы затем отправить голову падишаху вселенной и получить за это новые милости. Но Али-паша слишком хитер и изворотлив. А потому я готов оказать помощь тебе, досточтимый Ушак-паша, и всем несчастным жителям Парги. Пусть они и их дети помнят милость великого султана!

Заручившись поддержкой турецкого адмирала, Ушаков почувствовал себя увереннее. Вернувшись на «Святой Павел», он снова призвал к себе делегатов.

Очевидец вспоминал, что Ушаков «прошел раза два по каюте и, подумав несколько, объявил депутатам, что, уважая горестное положение паргиотов и желая положить пределы дерзости Али-паши… соглашается принять их под защиту соединенных эскадр на таковом же основании, как и освобожденные уже русскими Ионические острова, что, впрочем, зная великодушие своего государя, он ответственность всякую берет охотно на себя».

Паргиняне снова рыдали, на этот раз уже от радости, целовали руки и ноги русского адмирала.

В Паргу немедленно было направлено судно с небольшим отрядом солдат и несколькими орудиями. Известие о прибытии русских в Паргу спутало все карты Али-паши. Открыто выступать против воли русского царя и собственного султана он побоялся.

Академик Е. Тарле так описывает нелегкую ситуацию, в которую попал российский командующий: «Ушаков решил сделать попытку, спасая Паргу, в то же время обеспечить мирные отношения с Али-пашой. И тут он проявил себя замечательным дипломатом. Письмо Ушакова к Али-паше – в своем роде образчик