Позывной «Хаос». Обучаясь быть лидерами - Джеймс Мэттис

Багдаде шиитские эскадроны смерти. Во время разговора я дал ему пачку сигарет, а когда начал прощаться, он остановил меня и стал подбирать слова. Указав на свое сердце, фермер сказал:

— Вот здесь я хочу, чтобы ты сейчас ушел. — Затем он указал на голову. — А вот здесь я знаю, что ты должен остаться.

Вскоре я присоединился к шейху Саттару на большом собрании шейхов племен под открытым небом. Он был силен как никогда. Когда он ходил вокруг и представлял меня другим шейхам, теплота и почтение, которые он выказывал, читались безошибочно. Проведя достаточно времени на Ближнем Востоке и потеряв слишком многих союзников, я предупредил его:

— Будьте осторожны. Сейчас вы представляете для «Аль-Каиды» бóльшую угрозу, чем я. Они попытаются вас убить.

Он понимающе улыбнулся и кивнул.

Когда во второй половине 2006 года в Анбаре началось пробуждение, ключевым моментом стали взаимоотношения между местными лидерами и американскими батальонами. Шейх мог без страха спорить с полковником Макфарландом, не соглашаться и стучать кулаком по столу. Если бы он сделал это со своими бывшими партнерами по «Аль-Каиде», его бы застрелили. Готов поспорить, что в то или иное время каждый взводный сержант, командир взвода и командир роты был выпорот вождем племени, разозлившимся из-за чего-то.

Воодушевленные американскими войсками, иракские правительственные подразделения с одной стороны, шейхи и вооруженные жители племен с другой, добились удовлетворительного разделения власти. Когда в начале 2004 года Джон Келли проводил совещание с Джоном Туланом, Джо Данфордом и мной, то указывая на ключевую роль племен, он назвал это частью решения. Меня же раздражало, что всем сторонам потребовались годы ожесточенных боев, чтобы прийти к единственному разумному выводу.

В конце 2006 года я изложил прессе свою оценку ситуации в Анбаре. «Когда вы видите такое количество насилия и преступной деятельности, — сказал я, — то легко заявить, что это просто не работает или, в лучшем случае, мы просто идем в сторону, в то время как на самом деле достигнут большой прогресс… Насилие и прогресс могут сосуществовать и сосуществуют… Думаю, что для этого потребуется пять лет. За это время мы увидим снижение численности американских войск и потерь при соответствующем снижении эффективности противника».

Когда я делал эти заявления, то не понимал, насколько я нахожусь не в ладах с мрачными настроениями в Вашингтоне. Причина несоответствия заключалась в том, что у нас на иракском театре военных действий было два разных поля боя, каждое из которых двигалось в своем собственном направлении. В Анбаре ситуация улучшалась, в то время как Багдад выходил из-под контроля. Естественно, основное внимание уделялось столице Ирака. Президент не упомянул о пробуждении Анбара, которое уже произошло, и, возможно, ничего о нем даже не знал. На самом высоком уровне еще не осознавали последствий, вызванных происходящим сдвигом среди суннитов. Но в Анбаре мы переломили ситуацию и окончательно перешли в наступление.

Посещая Рамади в феврале 2007 года, я заявил: «Война в Анбаре выиграна». Куда бы я ни поехал, везде царила атмосфера победы. Гуляя по улицам Рамади, я снимал бронежилет и каску; ел куриные кебабы в центре Фаллуджи. Я чувствовал общее товарищество, когда наши военнослужащие, иракские солдаты, полицейские и вооруженные соплеменники собирались вокруг, чтобы рассказать мне свои военные истории, некоторые из которых включали в себя отвоевание Фаллуджи морскими пехотинцами в конце 2004 года.

Потом я вылетел в Багдад, где командование принимал Дэйв Петреус, и согласился с ним, что для закрепления наших успехов в Анбаре будет достаточно одного свежего батальона морской пехоты. Дэйв сразу же ухватился за эту идею и распространил концепцию «Пробуждения» на весь Ирак. Он предложил суннитам скромное жалованье и тесное взаимодействие с американскими войсками, чтобы те выступали в качестве охранников своих деревень и городских кварталов.

Цена оказалась высока. И героический шейх Саттар, и его стойкий сторонник, армейский капитан Трэвис Патрикуин, погибли в боях за возвращение Рамади. Но к осени 2007 года победа казалась неоспоримой. Наша стратегия, впервые обозначенная Джоном Келли за три года до этого, — работать с племенами, а не против них — наконец-то принесла свои плоды.

Что я вынес из этого? Мы должны были разыгрывать мяч в Ираке. Ничего нельзя было изменить, и мы должны были извлечь из этого максимальную пользу. За годы душераздирающего насилия над невинными иракцами и тяжелых потерь наших войск цена оказалась высокой, и отчаяние было вполне объяснимо. Но смотря в лицо провалу, мы должны были держаться. Благодаря нашему упорному присутствию в конечном итоге победила сила первоначальной оценки Джона Келли — что нам нужно было отбить племена у «Аль-Каиды».

Однако настроение в Штатах стало еще более негативным. В сентябре, когда посол Райан Крокер и генерал Дэйв Петреус давали показания в Сенате, антивоенная группа опубликовала в газете NewYorkTimes объявление на всю страницу под заголовком «Генерал нас предал». Один из сенаторов заявил: «Эта война проиграна». Это были ожесточенные дебаты, и в Сенате не было единого мнения о том, достигают ли наши солдаты и морские пехотинцы национальных целей. Пораженчество оказалось блюдом дня: плохо сформулированные политические цели, колеблющийся и изначально недостаточно обеспеченный ресурсами план, в котором отсутствовал последовательный стратегический подход, и наша неспособность определить прогресс означали, что время для объяснений было выбрано неудачно. Несмотря на то, что карты легли против них, Крокер и Петреус были достаточно убедительны, чтобы заручиться поддержкой Конгресса в вопросе продолжения наступательной операции.

*****

За оперативные успехи и стратегические возможности пришлось заплатить. Еще до моего прибытия на должность командующего МАРСЕНТ произошел трагический инцидент, который потребовал от меня много внимания. В ноябре 2005 года отделение морских пехотинцев, передвигавшееся на четырех «Хаммерах», свернул за угол в неспокойном городе Хадита, расположенном в семидесяти милях к северо-западу от Рамади. Внезапно один из «Хамви» был разорван на части самодельным взрывным устройством. Погиб любимый и уважаемый всеми морпех, ланс-капрал Мигель Терразас, а двое других морских пехотинцев получили серьезные ожоги. Среди гвалта криков и команд отделение застрелило пятерых человек, вышедших из близлежащей машины, после чего атаковало два подозрительных дома, стреляя и бросая гранаты. Менее чем за час было убито четырнадцать иракских мужчин, четыре женщины и шесть детей.

Из первоначального донесения, полученного из батальона, стало ясно, что гибель людей в Хадите не получила со стороны командования того внимания, которого заслуживала. На самом деле, первоначальное донесение было ошибочным, в нем подразумевалось, что большинство жертв были повстанцами или гражданскими лицами, попавшими под перекрестный огонь.

Четыре месяца спустя иракские официальные лица предоставили журналу «Тайм» фотографии и имена погибших,