Взлет - Лазарь Львович Лазарев

К вечеру испытания показали, что из 22 камер сгорания 6 плохо работали. Поэтому-то мотор недодавал тяги.

Когда Дубинский сказал это Микулину, тот весело улыбнулся и, похлопав его по плечу, привычно сказал, что он гений. И все видели, что Генеральный не боится публично признать свои ошибки и ставит интересы дела превыше всего. Психологически Микулин никогда не отделял себя от коллектива и вообще не представлял себе, что вне коллектива, разумеется дружного коллектива единомышленников, можно решать сколько-нибудь серьезные научные и технические задачи.

Эта концепция его мировоззрения неожиданно нашла свое отражение в газете «Культура и жизнь» в 1947 году, где было помещено его письмо о кинофильме «Во имя жизни».

Надо сказать, что Микулин всегда живо интересовался искусством, и особенно кинематографом, чему в значительной степени способствовала старая дружба со многими актерами и режиссерами.

Фильм «Во имя жизни», на который обратил свое внимание Микулин, рассказывал, как небольшая группа врачей пытается найти способ лечения крайне тяжелой и считающейся неисцелимой болезни. В процессе работы коллектив исследователей рассыпается, и лишь один, из них, наиболее верящий в свою идею, доводит работу до успешного завершения.

— Как же так? — спрашивал Микулин в своей статье. — Коллектив распался, и одиночка решает задачу? В жизни так не бывает. И подобная ситуация явно не типична для науки. Только тесно сплоченный коллектив может решить самые трудные задачи.

Но коллектив надо организовать на решение задач — и здесь решающая роль принадлежит партийной организации.

Можно смело утверждать, что удивительный успех, который сопутствовал созданию микулинских авиадвигателей, был следствием поистине вдохновенной работы партийной организации опытного завода, и прежде всего парторгов ЦК на этом заводе. Микулин как-то высказал мысль, что ему очень везло, так как на завод назначали самых лучших парторгов. В действительности же это было выражением заботы Центрального Комитета партии о развитии авиации.

Первым парторгом ЦК был в 1943 году назначен полковник Кошельков, до войны слушатель академии имени Жуковского.

Свой рабочий день он начинал с того, что рядом с Микулиным обходил весь завод и ОКБ. Благодаря этому он был всегда в курсе всех дел. Человек он был очень простой, всегда всем доступный, а главное — принципиальный.

В 1944 году Микулин начал хлопотать о жилье для работников завода. Он заприметил дом на Садовом кольце поблизости от Зубовской площади. Дом этот начали строить перед войной, но в военные годы строительство было прекращено. Микулин в Моссовете выпросил этот дом и решил достраивать его методом народной стройки. Партком возглавил это начинание, помог со строительными материалами. Вскоре дом был готов. Составляя списки будущих жильцов, Микулин, естественно, внес в них и Кошелькова, тем более что тот нуждался в жилье.

Но когда списки утверждались в парткоме завода, парторг ЦК вычеркнул себя, сказав, что, как руководитель, он не считает себя вправе получить квартиру, когда многие рабочие и инженеры еще не устроены с жильем. Вот так рождался авторитет парторга. И когда уже после войны, он попросил освободить его от обязанностей парторга (он возвращался доучиваться в академию), все на заводе от главного конструктора до рядового рабочего жалели о его уходе. После его ухода Центральный Комитет партии утвердил парторгом бывшего начальника цеха опытного завода Алексея Николаевича Кузнецова. Кстати, партийная организация завода к тому времени уже настолько окрепла, что на пост парторга ЦК выдвигал наиболее авторитетных инженеров опытного завода, как это было с Василием Ивановичем Плющевым, впоследствии сменившем Кузнецова на его посту.

Сам же Кузнецов обратил пристальное внимание непосредственно на молодой коллектив ОКБ. Он видел, как война закалила характеры молодых конструкторов, и начал готовить их к приему в ряды партии. В те годы в ряды партии вступили и Сорокин, и Шухов, и Дубинский, и десятки других молодых и талантливых конструкторов.

Партийная организация завода держала в поле зрения самое главное — начало реактивной эры. Через несколько дней после посещения завода министром авиационной промышленности М. В. Хруничевым был созван партийно-хозяйственный актив и на нем был разработан план технического переоснащения завода для создания АМ-2. И то, что этот мощный отечественный реактивный двигатель был построен в такие сжатые сроки, которые изумили немцев, прежде всего заслуга коммунистов завода и его парткома.

Если испытания нового двигателя почему-либо проходили неудачно, этот случай немедленно ставился в повестку дня заседания и парткома, и общего партийного собрания. А там спуску никому и никогда не давали, даже самому Микулину.

Когда же Кузнецова избрали секретарем Ленинградского райкома партии, все коммунисты хотя и гордились этим обстоятельством, но с сожалением прощались с ним. В том числе и Микулин, в первую очередь потому, что парторг, когда Микулин горячился, вовремя и очень тактично сглаживал все шероховатости в его отношениях с людьми. Да, если Микулин был мозгом ОКБ, то партком был его душой.

В тридцатые и сороковые годы на микулинских поршневых моторах летали и бомбардировщики, и истребители, и штурмовики. Микулин был своеобразным патриархом поршневых двигателей. Казалось бы, вряд ли патриарху-поршневику удастся выиграть невидимое состязание с молодыми конструкторами-реактивщиками. И тем не менее на изумление всем в считанные годы он вновь стал ведущим Генеральным конструктором реактивных моторов. И хотя Микулин очень гордился своими двигателями, но не их он считал главным делом своей жизни. Как-то у себя на даче, среди друзей и соратников он сказал:

— Вот вы считаете и перечисляете те моторы, которые я сделал вместе с моим коллективом. Конечно, сделано много, но не моторы, как бы они не были важны, моя главная заслуга. Любой мотор, даже самый гениальный, со временем стареет и превращается в музейный экспонат. И на этом его жизнь кончается. Он становится куском железа.

Но за последние девятнадцать лет я создал самый главный, и, думаю самый лучший в мире мотор, который, никогда не устареет. Я говорю о своем ОКБ. Это люди, которые рядом со мной прошли за полтора десятка лет огромный путь. То, что они были талантливы от природы, послужило им пропуском в наше ОКБ. А здесь они научились блистать своим талантом. Каждый или почти каждый из них уже вырастает в самостоятельного конструктора, который родит свои идеи и, следовательно, новые моторы. И у них будут свои ученики, и они тоже создадут новые двигатели. Самое главное, что мне удалось сделать почти за шестьдесят лет жизни, — это создать и сплотить удивительный коллектив. Вот почему я говорю, что мой главный двигатель — вечный. Ибо это — генератор новых идей.

Слова Микулина оказались пророческими. Уже в начале пятидесятых годов, в связи с передачей АМ-3 на