Михаил Водопьянов - Друзья в небе

Первым в советской авиации комбриг Смушкевич создал прекрасно оборудованный ночной санаторий, в котором летчики смогли бы отдохнуть перед трудными полетами. Это нововведение встретило решительный отпор со стороны… жен летчиков. Они возмутились тем, что отрывают мужей от домашних очагов. Делегация жен, ища сочувствия и поддержки, пришла к жена, комбрига: дескать, мол, вашему делать нечего, чего выдумал! Где бы мы ни были, в каких бы частях наши ни служили, всюду домой па ночь приходили. Нигде нет никаких таких санаториев, и здесь они ни к чему… Но очень скоро и они поняли, какое значение имел санатории для укрепления здоровья летчиков.

Бригада имела свой фруктовый сад, огороды, своих коров, свиней, стада гусей… Квашеная капуста и соленые огурцы «авиаторского» приготовления славились далеко в округе.

— В Смушкевиче пропадает замечательный талант хозяйственника, — добродушно шутили в бригаде.

У Смушкевича на все хватало время. По вечерам комбриг то сражался с летчиками в гарнизонном клубе в бильярд, страстным любителем и мастером которого он был, то устраивал вскладчину товарищеские ужины с танцами, то организовывал массовку на озеро. Там он собирал рыбаков и уводил их на какое-нибудь известное ему место, где рыба «особенно клюет, только успевай таскать ее».

Один комбриг был только за книгой и на истребителе, в небе. Летал он в любую погоду. Он овладел не только мастерством нилота, но, добросовестно проштудировав все учебники и руководства, которые смог достать, научился штурманскому делу.

Как-то раз, после того как Смушкевнч проделал серию фигур воздушного пилотажа, его спросили:

— Откройте свой секрет, товарищ комбриг, скажите нам правду, в какой летной школе вы учились?

Смушкевич широко улыбнулся в ответ:

— В самой замечательной школе… У летчиков учился…

Если с практикой дело обстоит отлично, то в теории летчик Смушкевич пока не силен.

Не раз обращался комбриг с просьбой направить его на учебу, но всякий раз находились неотложные дела и ему отказывали.

И вот во время очередного отпуска Смушкевич поехал не на курорт, а в Качу, под Севастополь, в летное училище и поставил там своеобразный рекорд. Занимаясь по восемнадцать часов в сутки, он за тридцать девять дней сдал экзамены за полный курс училища, рассчитанный на два года.

Крылатый генерал

Однажды Я. В. Смушкевич в разгар зимы неожиданно для всех отдал приказ о выступлении в лагеря.

— В крещенские морозы в лагерь?! — удивлялись в бригаде.

— Кому это нужно? Летние — и то надоели! — говорили летчики.

— Летчикам придется вести бои не только в погожие летние дни, — отвечал Смушкевич, — но и в зимнее ненастье. Надо быть готовыми к самому трудному!

По его приказу впервые в нашей стране были оборудованы аэродромы на замерзшем озере, заснеженной поляне в лесу, в открытом поле. Люди много работали, расчищая подъездные пути и взлетную полосу, подогревая моторы, ежедневно подолгу летали п многому научились. Во время финской кампании, а затем в Великую Отечественную войну летчики с благодарностью вспоминали Смушкевича, который первым начал учить их воевать в сложных зимних условиях.

Сам он почти прямо из мороза перелетал в жару, серое холодное небо Белоруссии сменил на ослепительно синее небо Испании.

Он прибыл туда, когда в воздухе господствовала фашистская авиация. Смушкевичу, назначенному главным советником по авиации республиканских войск, на первых порах пришлось очень трудно. Однако он провел некоторую перегруппировку сил, изменил тактические приемы ведения воздушной войны и сам ежедневно поднимался в воздух навстречу врагу. Он добился замечательных успехов и как командующий авиацией (фактически он им был) и как летчик-истребитель.

Смушкевич начал со знакомства с людьми, побывал во всех эскадрильях, поговорил с каждым летчиком в отдельности. Первый приказ по летным частям, подписанный Смушкевичем, предлагал вылетать в бой группами, помогать друг другу в небе.

У нового командира был особый «почерк», это сразу почувствовали и соратники, и враги. В тот же день, когда был издан приказ, республиканские летчики сбили шесть вражеских самолетов, на следующий день — шесть, на третий — девять…

…В то время, когда Смушкевич воевал в Испании, авиабригада отмечала свое десятилетие. На праздник приехал командующий Белорусским военным округом Уборевич. Он произнес на торжествах яркую речь.

— Помните нашего чудесного самоучку, вчерашнего грузчика Якова Смушкевича, — говорил командующий. — Как сейчас вижу — он стоит передо мной. Руки в карманах брюк, строевая выправка оставляет желать лучшего. Он немного согнул плечи и, как всегда, у него чуть смущенная улыбка… И вот этот скромный Яша, человек, про которого можно смело сказать, что он летать рожденный, творит сейчас чудеса, прославляет на весь мир советскую авиацию. Знают и враги цену нашему советскому генералу. Сам Гитлер обещал баснословную награду тому летчику, который собьет этого «красного дьявола»…

Уборевич, увлекшись, больше говорил о подвигах комбрига, чем об юбилее части, которой тот командовал…

В течение девяти месяцев Смушкевич командовал воздушными силами республиканской Испании и чуть ли не ежедневно участвовал в воздушных боях и бомбежках наземных войск.

Смушкевич еще находился в Испании, когда узнал о награждении орденом Ленина. На Родину он вернулся Героем Советского Союза.

Вручая ему награду, Михаил Иванович Калинин дружески пожелал:

— До будущей встречи здесь же п по такому же радостному поводу…

Комкор Смушкевич был назначен заместителем начальника Военно-Воздушных Сил Красной Армии. Заняв один из самых крупных постов в военной авиации, он продолжал оставаться таким же простым, скромным, отзывчивым.

«Крещенный» огнем войны с международным фашизмом в Испании, он на основе боевого опыта пересматривал уставы, наставления и руководства по тактике, стратегии, боевым действиям авиации. К Смушкевичу часто обращались за советами конструкторы авиационной техники. Под его руководством перевооружалась наша авиация.

Летать, как дышать…

В 1938 году Смушкевичу было поручено командовать первомайским воздушным парадом. Уже были проведены все репетиции, и утром тридцатого апреля он решил еще раз подняться на флагманской машине. Жена ждала Якова Владимировича обедать к четырем часам дня. В десять часов вечера ей позвонил товарищ Ворошилов.

В палате Боткинской больницы лежал без сознания с ног до головы забинтованный Смушкевич.