В некотором царстве - Ольга Ивановна Маркова

— Нет, теперь уж мы не поедем, — важно заявил мальчик. — Вот разбогатеем, тогда поедем…

— А-а! Вот что!

Их короткий мир грубо оборвала Анисья, влетевшая в избу.

Увидев ее в дверях, Варвара скрылась за печь.

— Так я и знала! Путных-то баб не стало тебе! Привязался к грязному-то подолу!

Такой злобно-торжествующей Андрей не знал еще мать.

— Люди-то все видят! — кричала Анисья. — Бурцева убили, она стыд потеряла… ревела о нем.

Анисья задохнулась, тяжело шагнула к печи:

— Спряталась? Стыдно харе-то!

Варвара не пряталась, смотрела через замерзшее окно вдаль. Крепко сжатые губы посинели. В лице было столько озлобления и решимости, что Андрей поспешно вскочил с пола и, подойдя к матери, начал подталкивать ее к выходу, умоляя:

— Иди, мама, иди!

Анисья вышла, пятясь от сына. Опомнившись во дворе, снова закричала. Полкан отвечал на ее крик громким, злым лаем.

Варвара все стояла, заложив руки за спину и тесно прижавшись к печи.

Андрей опасливо поглядел на нее и только тут понял, что кричала мать, и тихо спросил:

— А ты почему в самом деле о Бурцеве так убивалась?

Глубоко вздохнув, Варвара широко открыла глаза, будто борясь с дремотой, и горько рассмеялась:

— Недалеко же ты от матери ушел…

Андрей не понял ее.

— Ты только скажи своей матушке, что ей до меня дела нет. Понимаешь? Я сама по себе… И у меня своя жизнь…

— А как же я? — беспомощно спросил Андрей.

Он уже не мог обходиться без нее. И Варвара, сознавая свою силу, гордая этой силой, ответила:

— А ты живи, как умеешь!

Рассмеявшись в ответ на его умоляющий взгляд, добавила:

— Уходи от матери… иди ко мне.

Она могла обижать Анисью, могла покушаться на его свободу, но задевать его отношение к дому, к собственности — это смешно! Андрей был уверен, что Варвара шутит: нельзя же говорить серьезно такую чепуху.

— Ты одурела? Да у меня баня в два раза твоей избы больше!

Он и не подозревал, как больно били Варвару его слова.

VII

Весна всегда была связана для Варвары с треском веялок, с гулкими ударами молота в кузнице на краю деревни, с прелым запахом просыпающейся земли, В этот год весна пришла сразу. В несколько дней обнажились пригорки, от проталин поднимался парок.

Колхоз жил настороженно. Говорили о пахоте, о семенах, о машинах, о лошадях. Каждое утро к бывшему дому Захара Беляева тянулись подводы. На телегах лежали бороны и плуги.

Весной прибавилось работы.

Однажды утром к Варваре снова пришел Андрей, не раздеваясь и не разговаривая, начал собирать вещи в узлы. Женщина стояла у окна, прижав руки к груди, и следила, как он сбрасывал в кучу юбки, постель, скатерть, одежду Кости.

— Ты что, Андрей?

Тот коротко и сердито приказал:

— Собирайся… — Одел как мог Костю, вытащил его и узлы на улицу.

В избе стало холодно и неуютно, как после покойника. С улицы Андрей заколотил окна. Свет проникал в избу только в узкие щели меж ставней и тонкими полосками падал на серый пол.

Варвара обошла пустую избу, водя рукой по стенам, сама не зная, зачем делает это. С порога оглядела мрачную темноту и торопливо выбежала. На улице стояла подвода с вещами. Костя сидел на возу, важно поддерживая вожжи. Привязанная к подводе корова бодала воздух, стараясь освободиться. Андрей заколачивал покосившиеся ворота.

Варвара пыталась шутить:

— Ну что же… с грехом ссорься, а с грешником мирись… Бери меня и вновь испытывай.

— Так с тобой вот и надо!

Белые тесины, прибитые накрест на окна, делали заметной покосившуюся, бессильно осевшую избушку и вызывали тоску. Чувствуя, как к горлу подступают рыдания, Варвара еще раз оглянулась на заколоченный дом и быстро догнала Андрея.

…Дренов тянул и тянул с началом ревизии.

— Как ненормальных вас назначили, а вы и думаете, что по правде, — говорил он Варваре и Феде, когда те пришли в правление.

Петр, издеваясь, угодливо развернул перед ними толстую папку каких-то бумаг:

— На-ка, Варвара, прочитай…

Федя спокойно и легко начал:

— «Ведомость…»

А Варвара, заглянув в бумаги через плечо парня, продолжила:

— «…распределения доходов, ноябрь месяц…»

Петр вскинул на нее глаза, вспыхнул, быстро захлопнул папку и засунул в стол: он не ожидал, что Варвара грамотна.

— Некогда мне с вами рассусоливать… знаете, что весна! Выдумали: Варвару Потехину да Дуни Рачихи сына учить меня поставили, — лучше-то не нашли!

— А что-то помнится, ты и выдвинул меня, — засмеялась женщина, — или думал тогда, что в ревизии только безграмотным и место?..

— Ты нам бумаги дай, — мягко просил Петра Федя, — мы и одни разберемся.

— А ну! Уж с тобой-то я разговаривать не буду!

Федя покраснел и возмущенно вскочил с места:

— Не кричи… я не из трусливых!

Петр несколько дней не приходил в контору. Чаще всего находился на складе у Дренова.

Дуня Рак, выйдя замуж за Дренова, каждый день стояла у забора и ждала, когда на ферме появится Федя, и, как только тот показывался, начинала плакать.

— Сынок… ну как ты без нас… один-одинешенек… Иди к нам… Никита и то мне говорит, чтобы я тебя подобрала.

— Ну а ты-то как живешь? — спрашивал ее сын.

На этот вопрос Дуня ни разу не ответила.

Как только во двор кто-то входил, она убегала в избу. Но пьяной больше ее не видели.

Андрей жаловался Варваре на Дренова.

— Во все вмешивается кладовщик поганый. Овса выдаст коням, так бегает по стайкам проверяет, сколько насыплю. Шишка на ровном месте. А лошади все не поправляются, ветром шатает…

Варвара готова была всех подозревать в нечистых делах: не было бы иначе необходимости выбирать ревизионную комиссию.

— Может, овес-то лошадям и не попадает… может, его мыши поедают. Мыши на двух ногах…

…Ревизия мало дала результатов, и Варвара не верила своим выводам. Они искали погрешности в каждой бумажке, подозрительно вглядываясь в цифры расходов. Делая ошибки в счете, несколько раз пересчитывали один и тот же итог.

Чувелев наконец сдался, не покидая их ни на минуту, казалось, сам искал и ждал незаконных перерасходов или растрат, время от времени напоминая:

— Я ведь только заместитель. Председатель-то Лизавета Федоровна… с нее спрашивать надо!

Услышав, что перерасходов не найдено, он не мог скрыть радости. Измученный, постаревший, он теперь вздохнул свободно: над ним не висело больше страшное слово «ревизия».

— Времени-то сколько потеряли!

Варвару убивало не это. Было стыдно: она была уверена, что если назначают ревизию хозяйства, так обязательно имеется в виду преступление.

Составляя акт проверки, она спросила Федю:

— О чем и