Непрожитые жизни. Патологоанатом о своих буднях в детском отделении - Татьяна Александровна Хитрова

Потом один из опытных членов отряда спрятался в лесу, а мы вместе со старшей поисковой группы, получив ориентировку, пошли его искать. Одно из главных правил отряда «ЛизаАлерт»: не увеличивать количество пострадавших, поэтому даже перед учебным поиском нам еще раз рассказали правила. Благодаря восьмилетнему вокальному прошлому я ору так, что глохнут птицы в радиусе десяти метров. А вот физическая составляющая подкачала, лишний вес у одного человека существенно тормозит всю группу. Если долго и быстро в течение часа-двух по обычной тропе я еще могла идти, то буквально через пару минут, продираясь сквозь бурелом, где снега было по пояс, уже была готова оставить идею о своей добровольческой деятельности. Но счастье от найденного, даже «учебного», пропавшего перекрыло все печальные мысли. Теперь мотивацией ходить в тренажерку стало не только здоровье, но еще и эффективная работа.

Когда мы выбрались из бора, на столике нас ждал дымящийся травяной чай, а улыбчивая девушка раскладывала ароматные бутерброды для всех проголодавшихся.

С тех пор я несколько раз принимала участие в настоящих поисках, что оказалось труднее, чем я представляла. Ночной лес действительно пробирал до самых мурашек. И ведь я была там в экипировке, с фонариком и опытными соотрядниками, а каково тем, кто ждал помощи? Самыми долгожданными сокращениями в чатах стали «НЖ», что означает «Найден. Жив».

На одном из поисков мне запомнилась реакция родственника, который вместе с нами пошел расклеивать листовки. На дворе был морозный март с противной снежной жижей под ногами. Было около 11 вечера, когда мы шли вдоль дороги.

– А сколько вам платят за это?

– Нисколько, все присутствующие здесь – добровольцы.

– Да ладно, ну честно скажи, по секрету, – не унимался тот.

– Вы думаете, что я вас обманываю? Вступайте в отряд, сами все увидите, людей всегда не хватает, а те, кто умеет грамотно руководить поисками, – вообще на вес золота.

Мужчина удивленно покачал головой и дальше шел молча. Я могу понять его смешанные чувства. Мне тоже в начале пути было так интересно узнать, чем в обычной жизни занимаются все, кто захотел стать частью отряда. Бухгалтеры, педагоги, бизнесмены, врачи, менеджеры, фотографы, физики, учителя и журналисты. Разнообразие профессий удивляло. А что сподвигло их стать добровольцами, жертвовать свои выходные и теплые вечера ради поиска совершенно незнакомых им людей? Для кого-то это возможность отплатить за помощь, которую когда-то оказали им или их близким. Кто-то сам был потерян в детстве или пережил ситуации, когда близкие пропадали, и знает, насколько важна своевременная помощь. Для других это желание быть частью чего-то большего, сообщества, где тебя понимают и поддерживают. Возможность встретить людей, которые живут по тем же законам доброты и неравнодушия.

Для многих мотивация – по-настоящему помогать людям, попавшим в беду, выражение гражданской позиции и социального долга.

Любая помощь значительна. Кто-то думает: «У меня нет времени, чтобы шататься ночью в лесу по уши в грязи». И эти рассуждения я могу понять. Но в отряде 24 направления, в которых можно принимать активное участие даже без выхода из дома. Среди моих знакомых есть несколько мам с двумя-тремя детьми, которые курируют поиски, просто имея под рукой телефон. Отдельное направление занимается профилактикой безопасности, рассказывая деткам в школах правила поведения в городе, лесу и на воде. Ведь спасение – это не всегда про то, чтобы выйти на поиски ночью. Иногда это о том, чтобы предотвратить беду, чтобы дети знали, что их жизнь имеет значение и за них будут бороться до последнего.

Еще хуже обстоят дела, если пропадают пожилые люди с деменцией. Обратный поиск – когда человек найден, но он не может ничего рассказать о себе. Тогда нужно искать его родственников. К нам в больницу в травматологическое отделение тоже иногда поступали пациенты, которые даже не могли сказать, как их зовут. Создание всероссийской базы неизвестных пациентов, где было бы приложено их фото и детальное описание опознавательных признаков вроде родинок, шрамов и тату, а также одежды и вещей, с которыми они поступили в больницу, существенно помогло бы в поисках. Но пока о таких технологиях можно только мечтать. Пропавший человек – не просто Ф. И. О., это чья-то целая жизнь, личность, о возвращении домой которой молится множество родных.

В нашей работе в патолого-анатомическом отделении тоже всегда важно помнить, что за каждым документом стоит реальный человек.

Живой или мертвый – неважно, всем одинаково равно нужно выразить должное уважение. Хотя не все умеют достойно справляться с внезапно навалившимся горем, будь то неутешительный диагноз или смерть близкого человека. Особенно если это ребенок. Похороны начинаются с морга, здесь мы и выдаем свидетельство о смерти и проходит косметическая подготовка перед выдачей тела. Это и дезодорация, когда с помощью специальных средств устраняется тот самый неприятный трупный запах, и нанесение посмертного макияжа, который называется «танатогрим» и не имеет ничего общего с прижизненным камуфляжем, и устранение неприятных запахов, и подкладывание ветошей под естественные отверстия тела во избежания подтеканий. Всем этим уже занимаются санитары.

Когда я стала более медийной или в компании честно отвечала на вопрос «Кем работаешь?» – в 90 % случаев видела округлившиеся глаза и слышала в ответ: «Никогда бы не подумала!» или «Ты не похожа на того, кто работает в морге, – ты слишком жизнерадостная». Да, я не могу забыть или развидеть то, что было в моей медицинской практике. Но и ходить вечно в слезах – тоже не мой путь.

Я выбираю любить эту жизнь, ценить людей и не приумножать ненависть.

Мы не можем перекрутить фарш обратно, сделав его цельным, люди ежедневно сталкиваются с травмирующими ситуациями, которые могут сломать их. Но выбор – зачерстветь сердцем, возненавидя всех, или продолжить находить хорошее – всегда за нами.

Через год после конференции, на которую прошла Саня, а не я, мы снова встретились в ее любимой кофейне, но только уже в Москве. Это была теплая, но грустная встреча, ведь мы не знали, когда увидимся в следующий раз, потому что подругу ждали большие перемены. Последние года вообще разбросали всех по разным странам, отчего такое простое человеческое желание, как обнять близких и поговорить с ними вживую, из разряда обыденности превратилось в роскошь.

– Знаешь, как понять, что человек вырос в небогатой семье? – спросила Саня.

– Как?

– Обрати внимание, как человек читает меню. Если слева направо, смотря состав и ориентируясь на собственные предпочтения, – жил в достатке, если справа налево, подбивая свои желания под приемлемую стоимость, – значит,