Жизнь Степана Бандеры: терроризм, фашизм, геноцид, культ - Гжегож Россолински-Либе

В автобиографии Бандера писал, что на этой встрече он настаивал на большей независимости политики ОУН от внешних факторов (т.е. от сотрудничества с нацистской Германией)696. Однако это утверждение, сделанное в 1959 г., не соответствует ни действиям ОУН(б) 1940-1941 гг., ни политическим предпочтениям Бандеры, которые он высказывал в недатированном письме к Мельнику, написанном в августе 1940 года. В этом письме Бандера возмущался распространяемыми Барановским слухами о том, что якобы он, Бандера, враждебно настроен к нацистской Германии697.

С высокомерными требованиями Бандеры Мельник не согласился, однако предложил ему пост советника; от Лопатинского, как от краевого рувокодителя, Мельник потребовал полного подчинения. В ответ на это Бандера и другие члены ОУН - Стецько, Янов, Ленкавский и Шухевич

(члены Краевой экзекутивы тех лет (1933—1934), когда ее возглавлял Бандера) - собрались 10 февраля 1940 г. в Кракове и провозгласили образование Революційного проводу. Новый политический орган возглавил Бандера698. Впоследствии эта фракция стала называться ОУН(б) -по фамилии Бандеры, чтобы таким образом отличаться от прежней, точнее, действующей ОУН, которая с этого момента стала называться ОУН(м) - по фамилии Мельника. Лопатинский вез эту новость на Украину, но был убит на немецко-советской границе советскими пограничниками699.

Вплоть до 5 апреля 1940 г. - даты, когда Бандера встретился с Мельником, - две группы не оставляли надежд на возможное примирение. Свои письма, в которых они сообщали об образовании Революційного проводу ОУН, Бандера и Стецько передали Мельнику в этот же день700. Видимо, письма оскорбили Мельника, так как уже 8 апреля он распорядился отдать Бандеру и Стецько под суд Революционного трибунала. В тот же день Бандера и Стецько опубликовали заявление, в котором сообщили всем членам ОУН, что, согласно решению Революційного проводу, Мельник больше не является руководителем организации. Новым руководителем ОУН стал Степан Бандера701. Революционный трибунал, в свою очередь, 27 сентября исключил Бандеру из ОУН702. Впоследствии Стецько заявлял, что в те дни Мельник отдал распоряжение об их, его и Бандеры, убийстве, в связи с чем они оба временно переехали в Варшаву703.

Детали раскола раскрывают интересную информацию о том, как Бандера и его товарищи обращались со своими противниками. В более подробном письме к Мельнику от 10 сентября 1940 г. Бандера сообщал, что 10 февраля ему «пришлось урегулировать вопросы, связанные с руководством, поскольку те, кто за это отвечал, ничего не сделали»704. Бандера уверял, что ему пришлось делать это не ради себя, а ради националистов, которые ценят его авторитет и ожидают от него активных действий705. Он утверждал, что Мельник не прислушивается к мнению тех, кто пытается давать ему конструктивные советы, отстаивает только свои решения и злоупотребляет статусом руководителя. Поскольку Мельник, по мнению Бандеры, являлся лишь игрушкой в руках Сеника и Барановского, «в руководстве воцарилась атмосфера предательства, позерства, фальши и обмана»706. Кроме того, он сообщил Мельнику, что покойный Лопатинский отказывался отдавать фашистский салют Вождеві слава!, так как разочаровался в Мельнике и считал, что у ОУН нет вождя (приветствие Вождеві слава! стало обязательным после II Великого збору ОУН, который состоялся в Риме 27 августа 1939 г.)707.

В письме к Мельнику Бандера также объяснял, что 10 февраля 1940 г. Революційний провід ОУН «прекратил обсуждение и начал

Сеника и Барановского. В Революційному проводі понимали, что у них нет репутации и авторитета ПУН, но считали, что на их стороне -«правда, чистые помыслы, вера и нерушимая воля, чтобы довести дело до успешного конца»708. В этом же письме Бандера, пытаясь дискредитировать ведущего члена ОУН(м) Сциборского, использовал антисемитские аргументы. Он писал, что Сциборского нужно исключить из ОУН, поскольку тот живет с «подозрительной русской еврейкой» и является «предателем и большевистским агентом»709. По словам Бандеры, Мельник был окружен предателями (речь о Барановском), а также «коварными большевистскими агентами» (речь о Сциборском), и не делал ничего, что могло бы укрепить его авторитет как вождя. Мельник стал вождем, «унаследовав» эту должность от Коновальца, что было закреплено решением ПУН. Мельник и ПУН, утверждал Бандера, рассчитывали, что все согласятся с назначением Мельника на этот руководящий пост. Однако этого не произошло, поскольку предатели -Барановский и Сеник - превратили Мельника в марионетку, а это, согласно логике Бандеры, означало, что организация контролировалась «врагами» и «большевистскими агентами»710. В такой ситуации Бандера посчитал логичным установить над ОУН свой контроль и «очистить» ее от «предателей» и «врагов»711.

Раскол ОУН на ОУН(б) и ОУН(м) был результатом разногласий между двумя поколениями, обусловленными различиями в их опыте и видах на будущее, а также выдвижением Мельника на пост руководителя ОУН и ПУН на II Великому зборі ОУН, которое, по неподтвержденным данным, произошло в соответствии с завещанием, оставленным Коновальцем. Уже само выдвижение Мельника на должность руководителя предвещало перспективу захвата власти молодым поколением. Мельник не обладал ни авторитетом Коновальца, ни его энергией. В тридцатые годы он работал управляющим в имении Шептицкого и был плохо известен в кругах ОУН. По словам Кныша, в первые дни после начала войны план захвата власти в ОУН был предметом обсуждения между Иваном Габрусевичем, Рико Ярым (отвечавшим за финансовые вопросы руководства в изгнании), Бандерой, Шухевичем, Лебедем и Стецько712. В последовавшее за расколом время ОУН(б) стала гораздо более могущественной, чем ОУН(м), поскольку ее лидеры имели более тесные связи с подпольем ОУН в Восточной Галичине и на Волыни. Многие молодые украинцы, сбежавшие в Краков после начала войны, также сделали свой выбор в пользу ОУН(б)713.

Во взглядах на экстремистский национализм, насилие, фашизм и антисемитизм две фракции не сильно отличались друг от друга. В 1948 г. член ОУН(б) Владимир Порендовский заявил (во время допроса), что

к моменту германского вторжения в Польшу украинские националисты были «настоящими фашистами, боготворившими Гитлера, Муссолини, Донцова и им подобных»714. В статье, опубликованной 8 мая 1939 г., ведущий член ОУН(б) Стецько утверждал, что евреи были «кочевниками и паразитами», народом «материалистов и эгоистов... лишенных героизма и идеи, которая способна вдохновить их на самопожертвование». Он писал, что их интересует только «личная выгода» и они полны решимости «разрушить героическую культуру народов-воинов». По его словам, еще столетия назад украинцы, избрав путь «духовной чистоты и культуры», отличали себя от евреев715.

Раскол ОУН на ОУН(б) и ОУН(м) был еще одним значительным шагом в развитии политического культа и мифа Степана Бандеры. Большинство членов ОУН, в основном молодые украинцы, отдали предпочтение