Николай Долгополов - Вартанян

— И вас тоже?

— Нет. Не успела к танцующим. А он — мгновенно, без раздумий, всё естественно. И очень полезно для дела. Он был внутри, всё видел, всё слышал.

— А другие люди вашей профессии из Москвы к вам приезжали? Приходилось с ними встречаться там?

— Встречались. Но очень редко. По работе раза два.

— Опасно?

— Конечно, всегда. Поэтому мы выезжали из этой страны в другой город. Там же, где жили, невозможно было, нельзя. Но однажды спасли одного нашего товарища. Детали оставляю при себе, а смысл в том, что он жил в той же гостинице, где мы, а паспорт его был у хозяина отеля. Получилось так, что ему надо срочно уехать: могли арестовать. А как уехать без документа? Никак! Но у Жоры были хорошие отношения не только с хозяином гостиницы, а и с персоналом. Бывало, заходил туда, за стойку портье, где хранятся ключи, паспорта. Просто, чтобы поболтать, пообщаться. И муж зашел туда, пообщался, а паспорт потом передали владельцу.

— Никогда не чувствовали, что как-то присматривают за вами? Слежка или интерес особый?

— Нет. Это не шутка. И мы всегда, каждый раз, проверялись. Сколько тайниковых операций. Нужно было два-три часа обязательно на это тратить — и пешком, и на машине.

— Вы хорошо водите?

— Без скромности — да. Сейчас нет. А в двадцать лет я в Тегеране в первый раз поехала на американском джипе.

— За годы в Европе все марки, наверное, освоили?

— Не все. Многие. Был у меня немецкий «фольксваген»…

— Сколько машин было в семье — одна, две? — Две.

— Это тоже говорило о благосостоянии семейства?

— Естественно. Но без второй машины было никак нельзя. У меня же тоже столько оперативных контактов, встреч!

— И хотя бы об одной расскажите.

— Однажды мы поставили тайник. Потом проходит время, и проверяешь — взяли или нет.

— А как?

— Ставят тебе знак. А тут ничего. И мы забеспокоились. Что делать? Идти, и тебя тут же поймают. Или, может быть, наши пошли к тайнику и их поймали? Понимаете, сколько нервов. Поехали на машине. Кажется, вокруг всё спокойно. Я настояла, что пойду проверять сама. И потихоньку приблизились к тайнику, шарю рукой и понимаю — заложенное не забрали. Беру, к машине и быстро оттуда, быстро.

— Что же случилось?

— Позже выяснилось: наши перепутали, не нашли тайника. Ну, я вам скажу, это прямо удар по здоровью. Ужасное было чувство.

— Но вы по натуре оба спокойные.

— Да. Мы жили как нормальные люди, а делали всё — как люди ненормальные. Бывали очень тревожные моменты. Но мы для себя сразу решили: в жизни случается по-всякому. Кто-то в театр идет — уже нервничает. А у нас из этого вся жизнь.

— Представляю, что и когда работали на рации, могли засечь.

— Мы старались, чтобы место, где работала рация, находилось подальше от любых посольств, каких-то правительственных, государственных, а тем более засекреченных учреждений. Там опаснее. И точку выбирали, где бы всё у нас находилось под контролем, чтобы обзор у нас был хороший.

— Гоар Левоновна, вот как вы гоняете на машине, представляю. А радисткой — не особенно.

— Ну, представьте. Не получается? Поэтому и другие люди тоже не думали о нас ничего такого. Мы представали перед ними коммерсантами, занятыми бизнесменами, поэтому никто и не мог подумать, что я такая. Но, знаете, это давало усталость, правда! Мы приехали, мы давно дома, всё позади, — а я и сейчас переживаю. Такие хорошие люди были у нас, знакомые, наше окружение. Совсем не по работе, ну, никакого отношения. Мы уехали и больше ни одного слова не написали. Что они подумают о нас? Столько лет вместе, и ты исчезаешь…

— Как вы обычно объясняли исчезновение? Ведь Геворк Андреевич говорил, что побывали почти в ста странах.

— Это как раз просто. Объясняли: по бизнесу в другое государство, на другой континент, в иной город.

— Вопрос тоже деликатный. Нелегала выводят на какое-то время домой — отдых, переподготовка. И всегда меня смущало: как оправдать свое, допустим, двухмесячное отсутствие? Можно же как-то здесь проколоться.

— Всё тем же бизнесом и объясняли. Здесь, конечно, неожиданностей быть не должно. Мы обычно не давали телефонов. У нас там были почтовые ящики.

— Не совсем понял.

— Мы оставляли письма в странах, в которых должны были по легенде находиться. Кто-то их отправлял. Я даже не знаю кто. Но приходившие от разных знакомых послания нам доставляли быстро. И я узнавала новости еще до того, когда после отдыха или переподготовки возвращалась на место работы.

— А что с паспортами?

— Ничего. Всегда проходило. Бывало их даже не два, и больше тоже. Тут уже скорее рутина. Однажды тщательно упаковала паспорт, который не должен был понадобиться, в саквояж. И он, как всегда в таких случаях бывает, понадобился. Ничего, пришлось найти место, вынуть. Сейчас с этим легче. Очень много людей въезжает-выезжает. Поток грандиозный! А тогда наш въезд в социалистическую страну мог натолкнуть на какие-то мысли. И документы меняли. Мало ли что? Правда, обычно выезжали домой через какие-то западные страны. Но прибытие домой — все равно через соцстрану. Хотя наши товарищи помогали. Чувствовали мы их поддержку.

Бывали эти выезды и полезны. Раз летели из соцстраны, познакомились с одной дамой с Запада. Вместе ждали самолета, потом вместе сидели, разговорились. И в какой-то стране, куда прилетели и якобы мне неизвестной, она взялась мне помогать. Такси из аэропорта напополам, поехали в гостиницу. Познакомились в отеле с некоторыми интересными людьми. И потом кое-что с этими людьми у нас одно время было полезное. Но это редкость. Скажу, что переезды эти переносила довольно спокойно. А вот там, на месте, надо было все время быть внимательной, проверяться и проверяться.

— Это уже как бы выработанный инстинкт?

— Не знаю, как назвать. Но прошли годы, как мы вернулись, а я здесь, в Москве, не могла отказаться от этой привычки. Она в меня прямо вошла, это осталось в нас. Иногда мы идем с Жорой, и я, представьте, проверяюсь. Невольно. Захожу к нам, в этот двор, и проверяюсь. Он мне: «Гоар, что ты, с ума сошла? Где ты находишься?» Мне самой смешно делалось! И, знаете, только в последние два года я от этого отошла. Да, инстинкт, наверное. Спокойно иду на работу, встречаюсь с друзьями. Но…

Тут помимо безопасности было и нечто иное. В стране, где мы долго жили, одно время процветало воровство. С женщин сдирали золотые цепочки, вырывали сумочки. Бывало, к моим подругам подходили какие-то хорошо одетые господа: «Как поживаете? Не могу ли чем-либо помочь?» А в это время у дамы снимают кольцо или срезают сумку. У меня — ни разу, ни единой попытки. Даже муж говорил: «Тебе везет». Не думаю! Бандиты, совершающие нападения, чувствуют состояние будущей жертвы. У меня оно не настороженное, нет, не напряженное, а собранное. Подсознательно обращаю внимание на тех, кто рядом.