Куриный бульон для души. Приготовь свое счастье. 101 история о том, как добавить красок в свою жизнь - Эми Ньюмарк

считала, создали не для меня. Во всяком случае, мне так говорили с детства, и, к сожалению, я в это поверила.

Напоследок мой ангел-продавец дала мне совет: «Никогда не покупайте бесформенные вещи. Не прячьте себя».

Я кивнула.

Весь оставшийся день я не переставала думать о ее совете. Произошла удивительная вещь. Семена были посажены не только в моем разуме, но и в сердце. Что-то во мне навсегда изменилось, стоило мне купить на свадьбу блузку кораллового цвета! Это была поистине жизнеутверждающая покупка. В коралловом цвете довольно сложно спрятаться.

С тех самых пор каждый раз, выбирая одежду, я искала вещи, которые мне нравились, а не те, которые кто-то другой мог бы счесть приемлемыми для моей фигуры. Я останавливалась на цветах, которые дополняли мой цвет кожи и заставляли мое сердце улыбаться. Я покупала одежду своего реального размера, а не ту, что могла бы меня поглотить и спрятать.

В моей жизни было несколько случаев, когда кто-то ободрял и направлял меня. Помню, насколько значимой и сильной я себя чувствовала, когда кто-то находил время, чтобы поддержать и наставить меня, просто потому что ему было не все равно.

Все девочки на свете должны знать, что их ценность никак не связана с размером платья. Именно это я почувствовала в тот день, когда продавщица отказалась взять с меня деньги за бесформенный наряд. Это было одно из лучших событий, которое только могло со мной произойти.

Максин Янг

Свет в зеркале

В любой момент вы можете сказать: эта история закончится по-другому.

Кристина Мейсон Миллер

Мне было всего шестнадцать. И я уже начала привыкать к голосу в моей голове, который снова и снова кричал: «Так больше нельзя! Ты убиваешь себя!»

То есть сначала это был даже не крик – так, просто шепот на ухо. Мне казалось, я знаю, что делаю. Все действительно казалось безобидным… по крайней мере, я притворялась, что это так.

В тот вечер я сидела на полу в своей спальне и смотрела в зеркало, по моему лицу медленно текли слезы. Я была измучена, только что меня стошнило всем, что я съела на ужин. Я угасала, становилась все меньше и меньше. Свет внутри меня давно погас. В тот вечер, глядя в зеркало, я поняла нечто ужасающее – я не видела никакого света. Я не знала, что делать. Боялась, что меня все равно не послушают. Думала, что придется пожертвовать своей жизнью.

Я знала, что больше не могу доверять себе. Я была заперта в клетке, которую сама же и создала. Поймав взгляд опустошенной незнакомки в зеркале, я заключила сделку со Вселенной. Если отец в этот момент вдруг встанет с дивана и пройдет мимо моей комнаты, я все ему расскажу.

Послышался скрип половиц – я почувствовала, как во Вселенной что-то шевельнулось. Холодок пробежал по моему телу, словно электрический заряд. Отец шел по коридору.

А меня словно парализовало.

Руки дрожали, сердце колотилось, в ушах гремела оглушительная барабанная дробь. Едва слышно я заговорила, и мои слова с трудом пробивались сквозь слезы.

– Папа, у меня расстройство пищевого поведения, мне нужна помощь.

Мой отец был ошеломлен и испуган, но все же ответил:

– Я люблю тебя. Вместе мы справимся.

В слезах можно утонуть. Но в них же можно найти и надежду, если научиться плыть по течению.

С этого момента все изменилось. Мои дни наполнились сеансами терапии, визитами к врачу, анализами крови, встречами с диетологом, контролем питания и так далее. Оказалось, что восстановление после расстройства пищевого поведения занимает много времени. Мне пришлось проделать огромную работу над собой, прежде чем я хотя бы захотела выздороветь. Часто я жалела, что вообще рассказала об этом. Болезнь казалась мне безопасной, знакомой, словно друг. Выздоровление же, наоборот, представлялось страшным, неизвестным, нереальным, невозможным, не стоящим усилий.

И вот десять лет спустя я, психотерапевт, сижу в своем кабинете напротив шестнадцатилетней клиентки. Она говорит тихо, как будто ее слова способны уничтожить ее саму:

– Мне нужна помощь.

В ее глазах блестят слезы.

– Я боюсь, что это невозможно, боюсь, что оно того не стоит. Мое расстройство пищевого поведения убивает меня. Оно крадет моих друзей, мою семью, мой дух, мою жизнь… Но в то же время оно кажется мне самым верным другом. Без него я, наверное, умерла бы от одиночества.

Я как будто смотрюсь в зеркало, искаженное временем.

В этот момент я делаю вдох и присоединяюсь к ней в темноте. Когда наш дух ослеплен страхом, нам нужен кто-то, у кого есть волшебный фонарь, – тот, кто покажет нам свет.

Я сижу с ней и говорю, что от кричащей тишины разума не надо бежать – наоборот, ее нужно принять, отнестись к ней с любопытством, бесстрашием и, самое главное, надеждой. Скоро она посмотрит в зеркало и найдет свет, который находится глубоко внутри и только ждет, чтобы прорваться наружу и залить все вокруг. Но сейчас, в этот момент, ее зеркалом буду я.

Я смотрю в ее глаза, расширенные от отчаяния и страха, и чувствую, как мой свет уже пробивается сквозь нее, разгоняя тьму.

– Мы пройдем через это вместе. Я не могу сделать шаг за тебя, но готова быть рядом. Я уже прошла этот путь и знаю, куда он ведет. Я буду освещать тебе дорогу, а ты будешь вести меня за собой.

Сдвиг во Вселенной, электризующий холодок. В глубине души сидящей напротив девочки сейчас зарождается нечто новое. Ее слезы, будто семена, упадут на почву и потом станут ее садом – ее путем к выздоровлению.

Я смотрю в искаженное временем зеркало. И меня ослепляет свет.

Маура Шауэрман

Заикание на всю жизнь

Пробуждение начинается, когда вы решаете схватить тигра за хвост, и заканчивается, когда тигр нежно слизывает пот с вашего лица.

Стив Бакстер

В детстве я заикался. И мой старший брат – тоже. Чудесным образом, примерно в возрасте двенадцати лет, заикание у моего брата прекратилось. Я был очень рад за него и еще больше радовался за свое будущее. Я думал: «Осталось потерпеть всего два года…» Однако теперь, тридцать лет спустя, я по-прежнему страдаю от заикания. И совсем не хочу, чтобы что-то менялось.

Если бы я получал по пять центов за каждый раз, когда надо мной смеялись, я мог бы уйти на пенсию в двенадцать лет. Ребенком вообще быть