И море, и Гомер – всё движется любовью… - Евгений Михайлович Голубовский

Половых излишеств бремя

Тяготеет надо мной,

Но теперь настало время

Для тематики иной

Моя новая тематика —

Это Вы и математика.

Саша Олейников не помнил отца. Он родился в 1936 году, отца арестовали в 1937. Семью врага народа сослали в Башкирию. Это там Лариса Александровна познакомилась на заводе, где работали ссыльные, с инженером из Одессы. Он остался и ждал, когда в 1947 у неё закончился десятилетний срок, увез её и Сашу в Одессу.

И таким сложным путем попадали в наш город Музы поэтов, дети поэтов.

К ужасу школьного начальства Александр Олейников читал на вечерах стихи отца.

Таракан сидит в стакане

Ножку рыжую сосет

Он попался. Он в стакане.

И теперь он казни ждет.

Он печальными глазами

На диван бросает взгляд,

Где с ножами, топорами,

Вивисекторы сидят…

Стихотворение длинное и замечательное. Вообще тараканам, хоть я их не люблю, повезло в русской словесности. Это ведь Достоевский написал: «Таракан попал в стакан», а Корней Чуковский «Тараканище», где в грозном шевелящем усами пугале современники увидели Сталина, а вот таракан у Олейникова уже ждет казни. Он, как и все они тогда, ждут вивисекторов.

И дождались.

В России нужно жить долго – учит нас Корней Чуковский.

Лариса Александровна дождалась не только реабилитации мужа, но и времени, когда начали публиковать его стихи. Многое для этого сделал Александр Олейников. Сейчас том стихов Николая Олейникова вышел в Библиотеке поэта, его стихи есть в сети. Достаточно набрать в ГУГЛе имя и фамилию поэта.

А поэтому – домашнее задание.

Прочтите стихотворение Николая Олейникова «Хвала изобретателям» и получите заряд бодрости на очередной жаркий день.

Великий гражданин

День памяти Владимира Жаботинского. Сердце разорвалось 4 августа 1940 года.

Как редко это сочетание – талант писателя равновелик обаянию человека.

Для меня Жаботинский открывался, как писатель. Помню, ещё не зная фамилии Жаботинский, тем более его газетный псевдоним «Альталена», я опубликовал в 1966 году в «Комсомольской искре» замечательный перевод из Киплинга, нравящийся мне до сих пор, за подписью – Альталена.

Скандал. Политическая диверсия. Так мне рассказали про Жаботинского.

Думаю, что Одесса, как и Израиль, страна, которую он вымечтал, должна отмечать этот день – не только потому, что в 1880 году, 4 августа, он родился в Одессе, но потому, что написал лучший роман о нашем городе – «Пятеро».

У этого человека были разнообразнейшие таланты. Корней Чуковский, который вместе с ним учился в гимназии, сравнивал его с Моцартом. Блестящий фельетонист, замечательный переводчик.

До сих пор «Ворон» Эдгара По никто лучше не перевел, Как и поэмы Бялика.

И неожиданный для многих, но естественный для Жаботинского, уход в борьбу.

В 1903 году, предвидя еврейский погром, он создаёт в Одессе отряды самообороны. Но погром случился в Кишинёве. Жуткий, кровавый… И 1903 год стал для Жаботинского началом новой жизни – политической.,

За что ратовали в это время сионисты? За предоставление евреям равных прав, за ассимиляцию.

С какой идеей пришел Жаботинский? Он стал идеологом борьбы за создание государства евреев в тогдашней Палестине. Его проклинали сионисты, его ненавидели социалисты, а он шёл к своей цели. Расколол Всемирный еврейский конгресс, создав свою партию. Добился создания Еврейского легиона, принявшего участие, на стороне Антанты, в Первой мировой войне.

Несколько дней назад во Всемирный клуб одесситов заходил наш земляк, живущий сейчас в Хайфе, врач Борис Межерицкий. Он и сегодня состоит в партии, считающей своим основателем Жаботинского. Он и сегодня изучает его наследие. Уверен, что нравственные заветы Жаботинского важны. В сентябре в Израиле очередные выборы. В них принимает участие в партии Либермана «Наш дом Израиль» одессит Борис Межерицкий.

На чем настаивал Жаботинский?

«Извлечь еврея из гетто, а гетто изгнать из еврея…»

«Государство должно служить гражданину, а не наоборот. Демократия – это свобода. Там, где не обеспечивается свобода личности, нет демократии…»

Он предвидел будущее. И тогда, когда в тридцатых, выступая в Польше, предупреждал, что грядет катастрофа и предлагал немедля уезжать в Палестину, и когда в 1935 году писал завещание:

«Я хочу быть похоронен там, где меня настигнет смерть. Мои останки будут перевезены в Эрец-Исраэль только по приказу руководства будущего еврейского государства».

Какого государства? о чём он?

А ведь всё так и произошло. Жаботинский умер от разрыва сердца 4 августа 1940 года в Нью-Йорке.

В 1964 году по решению правительства Израиля прах Жаботинского был перевезён в Иерусалим и похоронен на горе Герцля.

И всё же для меня Жаботинский прежде всего замечательный русский писатель. Автор романов «Самсон Назарей» и «Пятеро», пьес, стихов. И я рад, что осуществил первое издание романа «Пятеро» в Украине, в Одессе, а затем и в Москве.

Когда-то в середине шестидесятых я прочел «Пятеро» в коллекции книг Олега Константиновича Добролюбского. Он попросил читать у них дома, книгу опасно выносить за его пределы. Я влюбился в этот парижский томик, вышедший в 1936 году.

Удивительная история. Человек в гуще борьбы, пишущий ежедневно статьи и фельетоны на иврите и идиш, вдруг по ночам, отвлекаясь от дела жизни, пишет ностальгический роман об Одессе. Он, конечно, понимал, что никогда больше не увидит свой город. И это было как бы виртуальной встречей – прощанием.

Процитирую пару строк:

«Вероятно, уж никогда не видать мне Одессы. Жаль, я её люблю. К России был равнодушен даже в молодости: помню, всегда нервничал от радости, уезжая за границу, и возвращался нехотя. Но Одесса – другое дело: подъезжая к Раздельной, я уже начинал ликующе волноваться».

Ликующе волноваться… Такая же формула есть у Бабеля. Оказывается, они были знакомы. Встречались в Париже. Мы узнали об этом, когда было опубликовано следственное дело Бабеля. Одно из обвинений – встреча в Париже с Жаботинским. Беседовали час. Кто знает, может в архиве Жаботинского, а он огромный, найдутся записи об этой беседе.

Я попросил Бориса Межерицого, когда остынут страсти его предвыборной страды, подъехать в дом-музей Жаботинского, поискать, а вдруг остались записи об этой встрече, то, что не самое важное для историков сионизма, может оказаться бесконечно интересным нам. Как, к примеру, неожиданные свидетельства о беседе с Бабелем художника Филиппа Гозиасона, что приводил я в одной из страниц своего фб дневника.

Лишь с началом перестройки имя Жаботинского начало возвращаться в родной город, где в