Федор Ушаков. Адмирал святого русского воинства - Коллектив авторов

спустился уже регулярно на всю нашу линию в такую дистанцию, что пушки их могли уже доставать до наших судов, но палить еще никто не начинал. (Я, с моей стороны, чувствовал великое удовольствие, что оное шло сходно с нашим общим желанием, ибо весьма выгодно практикованным подраться регулярным образом против неискусства.)

Но капитан-паша покусился было самим действием и из сего сделал обман: он, поминовав немножко вперед моего корабля, поставил против оного из следуемых за ним самый большой 80-и два 60-пушечные корабля, а сам с двумя следующими передовыми кораблями, прибавя все паруса, бросился с чрезвычайной скоростью, как лев, атаковать передовые мои фрегаты; заметил я оное, к отвращению ту же минуту на корабле поставил все паруса и чрез сигналы привел передовым фрегатом в желаемый мною порядок; произведение оного делал я с тем намерением, чтоб капитан-пашу не допустить обойтить или абордировать фрегатов и отрезать от него два передовые его корабля, чрез сию погоню отделился я еще больше от последующих за мною вперед и на ветер ближе к неприятелю (ибо бывший за мною фрегат тяжел в ходу); как скоро намерение мое пошло удачно и передовые капитан-паши корабли увидели, что остаются отрезанными, не дожидаясь никакого сигнала, самый передовой с великою торопливостью без бою поворотил оверштаг и ушел на ветер другого, который был перед капитан-пашою; с передовых фрегатов брошено удачно несколько брандскугелей и ядер, таким же образом поворотя, и он ушел на ветер.

Капитан-паша палил по них ядрами, но все бесполезно и остался передовым. Уповаю я, что он с превеликого азарту спустился еще ближе и стал бортом прямо против двух фрегатов, оставя мой корабль ближе еще фрегатов, косвенно за собою, ибо я был выше оных на ветре и к нему сделался очень близок и того только одного желал, чтоб не разбил он без помощи моей фрегатов, ибо имеет отличный и лучший изо всех корабль и большие пушки; дрался он с чрезвычайным жаром, но Всевышний нам сим положением и победою спомоществовал, и, уповаю, в корабле его, по-видимости, должно быть столько пушечных пробоин, что скоро сосчитать нельзя; прочее все означенное в моем рапорте.

Описанные мною здесь движения нашего флота и все объясненное есть не что иное, как только по условию исполнение мое повеления командующего флотом. Ибо, условясь о всех потребностях, его превосходительство словесно повелеть соизволил в потребных случаях командующим судов следовать движению передовой эскадры, которое так и произведено.

По замечанию же моему, капитан-паша к бою всегда учреждает флот свой словесными наставлениями, несколько раз оное было видно; из сего заключая, что нужно сначала их предузнавать намерение и всевозможно стараться оному воспрепятствовать искусству, а наруша, ежели возможно, их между собою условие, не могут уже соблюсти порядок и будут в расстройке и незнании, что кому делать должно, посему в рассуждении нерегулярного неприятеля нельзя соблюсти всех правил эволюции и иногда нужно делать несходное с оною, не удаляясь, однако, главных правил, если возможно.

Федор Ушаков

Раздел 2

Командующий Черноморским флотом Федор Федорович Ушаков в борьбе с турками (1790–1791)

Письмо Ф.Ф. Ушакова Г.А. Потемкину о крейсерстве с эскадрой у анатолийских берегов с просьбой разрешить крейсерство у берегов Румелии – 28 мая 1790 года

Исполняя данные мне повеления вашей светлости, 16 числа сего месяца вышел из Севастополя с эскадрою в трех кораблях, четырех фрегатах, одного репетичного и одиннадцатью крейсерских судов для поисков неприятеля и, направляя путь свой к Синопу, 21 числа достиг на вид анадольских берегов. Вечером оного ж числа сделал распоряжения: послал в трех партиях крейсеров вперед, дабы перед утром, разделясь все в разные места, старались поймать какие попадутся неприятельские суда и соединиться с эскадрою, следующею прямо в Синоп.

21 числа, подходя в близость оных при самом Синопе западного берега, передовыми крейсерами пойманы два купецкие неприятельские судна, а как оные крейсеры находились близ крепости [у] западной стороны, то с оной тож и с батарей, окружающих синопский мыс, производима была беспрестанно пушечная пальба, на которую и оные суда отвечали перепалкою. Я с эскадрою поспешал прямо на Синопский рейд, дабы застать на оном в беспорядке какие там окажутся суда и, обходя выдавшийся от Синопа в море мыс, при начале ночной темноты, обозрел на оном рейде близ самой крепости стоящий один большой и другой малый фрегат, более ж за темнотою не видно.

Вошед с эскадрою, расположился с кораблями и фрегатами при устье Синопской бухты таким образом, чтоб воспрепятствовать выходу судам со оного рейда, и всю ночь лавировал и лежал в дрейфе, жег на всех судах огни, делал пушечными выстрелами, фонарями и фальшфейерами многие сигналы, дабы неизвестностью оных наиболее умножить страх в неприятеле и тем привесть в замешательство.

Великая робость и тревога его в городе, по берегам и на судах была весьма заметна во всех местах беспорядочной пушечной и ружейной пальбою. 22 числа, находясь я с линейными судами в средине бухты Синопского рейда, усмотрел под крепостью: стоят на якорях два фрегата, одна шхуна, одна кирлангич, одна полугалера, три лансона и одна чектырме да на эллинге строющийся корабль один и две шайки.

Я намерен был в самое то ж время их атаковать, но тихость восточного ветра воспрепятствовала, а при том оказалось, должно, проходя батареи бухтою к судам, иттить немалое расстояние прямо носом против всех их бортов и крепостных пушек. Посему в предосторожность, дабы не случилось повреждения мачт, почел оную атаку бесполезной, ибо намерен искать впредь дел важнейших.

Вместо ж того разными движениями эскадры и перепалкою с кораблей всем синопским жителям и судам, при оных находящимся, наносил беспрестанно великий страх и беспокойство. Суда в такой были робости, что против крепости придвинулись вплоть к самой мелкости и беспрестанно места свои переменяли.

Я с эскадрою, проходя близ оных, сделал на береговые батареи и на них довольный огонь и потом в близости их лег на якоря, а корабль «Георгий» послал еще ближе вперед обойтить и нанесть им более страху, который, проходя батареи, крепость и суда, открыл жестокий на них огонь.

Заметно, что во все оные места и во фрегаты положил несколько ядер и, возвратясь, командующий оного господин капитан 2 ранга Поскочин рапортовал, что, исполняя приказание, будучи не в весьма близкой дистанции, на корабле своем повреждения никакого не имеется, кроме того, что одним ядром отбило марсовой поручень и щепами оного двух матрос легко ранило.

Рапорт Ф.Ф. Ушакова