Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 1. Ольга Леонардовна - Татьяна Васильевна Бронзова

Официанты открыли шампанское, и сразу несколько пробок почти одновременно взмыли вверх.

– Поздравляю всех с наступившим Новым, 1902 годом! Он будет для нас трудным. Мы впервые соприкоснемся с драматургией Горького, и, я уверен, это будет непросто, – произнес Станиславский. – Пьеса сложная.

Затем он зачитал две поздравительные телеграммы. Одна из них была от Немировича-Данченко из Франции, а вторая – от Чехова из Ялты.

– С Новым годом! С Новым годом! С Новым годом! – дружно прокричали актеры, и шампанское в бокалах быстро испарилось.

Официанты тут же наполнили их вновь.

– А теперь я предлагаю выпить за здоровье Антона Павловича Чехова! – выкрикнул Санин.

И тут произошло что-то странное. Все один за другим потянулись к Ольге со своими бокалами!

– За здоровье Чехова! Нашего любимого автора! Когда мы дождемся от него новой пьесы? Главное, чтобы он был здоров, – наперебой говорили они, чокаясь с Ольгой.

Как же ей было приятно. Всё правильно. Ведь теперь-то она его жена! Официальная жена!!!

– Жаль, выпить нормально сейчас нельзя, – шепнул ей Вишневский. – Может, закатимся куда-нибудь после спектакля?

– Почему бы и нет, – ответила Ольга.

После «Трех сестер» они вместе с другими актерами хорошо посидели в своем любимом ресторане «Эрмитаж», и только в пятом часу утра, изрядно пьяненькие, наконец-то добрались до дома.

– Ну что, «выездной кавалер», до завтра, – махнула Ольга рукой, направляясь к своему подъезду.

– Подожди. А почему бы нам с тобой не пойти ко мне? – спросил Вишневский. – Посидим. Выпьем еще шампанского. Спектакля у нас завтра нет. Репетиций нет… Мы свободны! Ну так как?

– И вправду, почему бы и не пойти? – задорно ответила Ольга. – К тому же меня дома никто не ждет. Да и выпивки в моем доме нет.

⁂

Утром она проснулась с головной болью и вдруг поняла, что она не дома, а в кровати Вишневского. Это привело ее в полный шок.

– Саша! – испуганно заорала она. – Почему я здесь?

Тяжело открыв полусонные глаза от этого душераздирающего крика, Александр вяло произнес:

– Ты что? Ничего не помнишь?

– Смутно… – натягивая на свое голое тело одеяло, проговорила Ольга, превозмогая головную боль. – Мы пришли к тебе из ресторана, пили шампанское…

– Целовались…

– Целовались? – с трудом вспоминала она, и вдруг сердито крикнула: – Вспомнила! Всё вспомнила! Ты меня начал раздевать! Я это хорошо помню! Зачем ты начал меня раздевать?

– Но ты сама так захотела, – сказал совершенно проснувшийся Вишневский и на всякий случай отодвинулся на самый край кровати. – Ты сказала: «Сейчас ты просто мужчина, а я – просто женщина. Давай забудем обо всем остальном». Ты сама, сама мне предложила!

– Неужели? Какой ужас! Хотя помню, ты, кажется, пропел мне что-то о своей любви…

– Да, а ты сказала: «К черту любовь. Просто поиграем в мужчину и женщину…»

– Как это ужасно! Мне так стыдно, – закрыла лицо руками Ольга. – Значит, я изменила этой ночью своему мужу? Какая же я подлая! Какая подлая!

– Давай считать, что не изменила, – пытался ее успокоить Вишневский, держась на всякий случай подальше. – Ты не изменила… Мы оба были пьяны. Оба не понимали, что делали…

– Господи! Ну почему это произошло с нами?! – сокрушалась Ольга, и по ее щекам лились слезы.

– Не надо так убиваться, киска. В конце концов, в жизни бывает всё. Это просто жизнь.

– Ты прав. Это жизнь! Это жизнь моя виновата! Ведь мы с Антоном так давно не были вместе. А я не монахиня. Я просто женщина. Всего лишь нормальная женщина!

– Ты чудесная женщина. Ты самая прекрасная! Самая лучшая! Ты…

– Нет-нет. Больше ничего не говори. Ради бога, – прервала его Ольга, молитвенно сложив руки перед грудью. – Сашенька, милый! Я так виновата перед тобой. Ты меня прости. Я ведь люблю своего мужа. Очень люблю! Такое больше никогда не должно повториться. Никогда. Я сейчас оденусь, и мы забудем всё. Так? Мы ведь с тобой друзья? Навсегда? Обещаешь? – И когда он кивнул, тихо спросила: – У тебя есть что-нибудь от головной боли? Голова просто раскалывается.

Глава шестая

В середине января Ольга получила новую роскошную шубу из дымчатого песца, а вскоре вернулась из Крыма и Маша. Они, кстати, неплохо уживались, когда жили вдвоем и им не надо было делить между собой Антона. Вишневский частенько навещал своих соседок по дому. С начала этого сезона он уже числился в театре не только актером, но и был помощником Немировича-Данченко по финансовой части. Должность была ответственной, уважаемой и, естественно, хорошо оплачиваемой.

– Александр-то у нас стал завидным женихом, – шутила Маша. – Богатый, известный, да и собой хорош. Может, мне за него замуж пойти?

– Если говорить серьезно, то тебе действительно пора как-то определяться по жизни, – заявила Ольга. – Твой Букишончик совсем не надежная пристань. Кстати, он уже развелся?

– Развелся. Но у нас с ним все равно какие-то странные отношения. Он всё шутит. Называет меня своей Амарантой. И главное, я чувствую, что нравлюсь ему, но в то же время он постоянно держит дистанцию. Не пойму я его.

– Ну а он-то тебе нравится?

– Очень, – сказала Маша и покраснела. – Но ведь я старше его на семь лет. Да еще и не дворянских кровей. Как ты думаешь, сможет он когда-нибудь сделать мне предложение?

– Не знаю, – обняла ее актриса. – Милая моя, я представляю, как ты страдаешь от неясности отношений между вами. Очень, очень хорошо себе представляю. Может, тебе первой сделать какие-то шаги?

– Как ты, что ли? – тут же вырвалась из ее объятий Маша.

– Нет! Как Татьяна Ларина, – засмеялась Ольга. – А я тут ни при чем.

– Как же ни при чем! Сам бы Антон на такое никогда не решился!

– Вот и ошибаешься. Он сам! К тому же в письменной форме. Черным по белому. Не веришь, могу показать.

– Не надо, – пробормотала Маша. – Пусть сам. Но он ошибся. Разве можно было на тебе жениться? Ты в Москве, он в Ялте. Это что? Семейная жизнь? Курам на смех!

Многие осуждали Ольгу за то, что она не оставляет сцену и не уезжает к мужу.

– Он не только ваш муж, но и великий писатель, – говорил ей режиссер Сулержицкий. – Вы должны быть рядом с ним. Его здоровье необходимо всем. Всей русской литературе! Всей России, наконец!

– Ольга Леонардовна, вы обязаны оставить сцену, – распекал ее и доктор Долгополов, прибывший в Москву из Крыма. – На Антона Павловича губительно действует то, что вы находитесь не рядом с ним. Его изнутри разъедает болезнь, а вы потворствуете ей. Вы добавляете его душе тоску!

Не могла же она им всем объяснять,