Дмитрий Лихарев - Адмирал Эндрю Каннингхем

На рассвете 13 марта одна из средиземноморских подводных лодок обнаружила два линейных крейсера «Синих» на южном фланге патрульной линии. Они двигались прямым курсом от Азорских островов к Лиссабону. Дивизион эсминцев «Красных» начал их преследовать. Однако Фишер не стал вносить поправки в свои планы и оказался прав: несколько часов спустя крейсер на северном фланге дозорной линии доложил о линейном флоте «Синих», идущем самым северным из возможных маршрутов в направлении залива Ароса. Все оставшиеся в распоряжении Каннингхэма эсминцы пошли на сближение с противником. Линейные крейсеры «Синих», находившиеся в 200 или 300 милях к югу, очевидно, имели своей целью увлечь флот Фишера в ложном направлении.

Во второй половине дня командующий флотом «Красных» понял, что линейные крейсеры «Синих» не успеют соединиться со своими главными силами до рассвета следующего дня. В то же время, местоположение линейного флота «Синих» позволяло кораблям Фишера вступить с ним в боевой контакт вскоре после полуночи. Таким образом, он решил навязать им сражение, понимая, что на его стороне преимущество внезапности. К тому же второй случай сразиться с превосходящим противником в благоприятных условиях был маловероятен. Фишер приказал всем своим кораблям идти наперехват.

Несмотря на сильное волнение, Каннингхэм гнал свои корабли вперед со скоростью 19 узлов. С наступлением темноты эсминцы шли без навигационных огней, соблюдая полное радиомолчание. Во время этого преследования произошел инцидент, который едва не кончился самым плачевным образом. С мостика Каннингхэм неожиданно увидел корабль, идущий на его крейсер на приличной скорости. Это был эсминец «Делайт», двигавшийся 19-узловым ходом в прямо противоположном направлении. Поскольку «Ковентри» держал такой же ход, скорость сближения составляла 38 узлов, т. е. почти 20 м в секунду, так что времени на размышления почти не оставалось. Руководствуясь старой инструкцией, которая около года тому назад была отменена, Каннингхэм скомандовал: «Лево руля»! Командир «Ковентри», видя ошибку командующего, немедленно крикнул: «Право руля»! Рулевой, получив два взаимоисключающих приказа, не выполнил ни один из них, и это было лучшее, что он мог сделать. «Делайт» проскочил справа по борту от «Ковентри» на расстоянии не более 3 м. Огромная волна окатила палубы обоих кораблей, после чего «Делайт» проскочил через строй эсминцев за кормой у крейсера и исчез в темноте.

«Ковентри» и возглавляемые им флотилии вступили в контакт с линейным флотом «Синих» вскоре после 1.00 14 марта, и получили приказ атаковать его с кормы. Вспышки прожекторов и осветительных снарядов с эсминцев дали возможность Фишеру окончательно скорректировать свою позицию. Его линкоры выстроились в колонну точно перпендикулярно направлению движения кораблей «противника», поставив тем самым знаменитую «палочку над Т». Они возникли перед линейными кораблями «Синих» во вспышках осветительных снарядов совершенно неожиданно и вступили с ними в «бой» с дистанции 7000 м. Ничего не подозревавшие дредноуты Бойла даже не успели расчехлить орудия главного калибра. Это был полный разгром.

Смелая и мастерская тактика, примененная Уильямом Фишером во время больших маневров 1934 г., раз и навсегда дала ответ на долго дебатировавшийся вопрос, должны или не должны английские корабли вступать в ночной бой с равноценным соединением противника. С этого времени в высшем военно-морском командовании более уже никто не сомневался, что хорошо обученный и хорошо управляемый флот может решать поставленные задачи в ночном сражении.

Правда, командование «Синих» допустило во время этих учений немало ошибок. Флотилиям Каннингхэма, например, не пришлось иметь дела с эсминцами условного противника. Бойл располагал гораздо более старыми кораблями, в большинстве своем построенными в годы Первой мировой войны или сразу после нее. Они оказались не в состоянии следовать с эскадрой во время шторма и вынуждены были искать укрытия. Командующий флотом «Синих» с легким сердцем отпустил их, полагая, что эсминцы Фишера находятся в таком же положении, и тем самым сильно ослабил свои позиции. Ситуация в значительной степени была смоделирована искусственно. Бойлу пришлось эскортировать конвой на расстояние 800 миль в открытом море, имея впереди почти равного по силам противника, что в реальной войне никто делать не стал бы. По причине плохой погоды оба флота не имели возможности использовать авианосную авиацию.

Как бы то ни было, эсминцы Каннингхэма проявили себя в этих условиях великолепно, и флот «Красных» своим успехом в значительной степени был обязан именно им. Адмирал Уильям Фишер остался очень доволен действиями своих флотилий.

В апреле, после длительного крейсерства, флот возвратился на Мальту. Конец весны и начало лета считались на острове лучшим временем. Мартовские дожди и холодные ветры прекращались, а изнурительная жара начиналась только в августе. Каждый год в апреле на Мальту начиналось настоящее нашествие женщин из Англии. В основном прибывали офицерские жены, которые везли с собой многочисленных незамужних младших сестер, кузин, племянниц, а те в свою очередь прихватывали с собой подружек. Все они рассчитывали составить хорошую партию, поскольку на кораблях Средиземноморского флота служило множество молодых офицеров-холостяков. На кораблях и в офицерских клубах устраивались бесконечные балы, танцы, званые вечера и т. д. Теплыми летними ночами под высоким мальтийским небом пышным цветом расцветал романтический флирт, назначались свидания, произносились клятвы и признания. В связи с этим ежегодным женским нашествием на флоте сложился своеобразный жаргон. Так, например, пароходы, доставлявшие на остров дам и девиц, именовались «рыболовным флотом». «Юнион-клуб» в Валетте, где имели обыкновение проводить время дамочки побогаче, был известен как «змеиная яма» или «гадюшник». Женский пляж в заливе Слима получил несколько напыщенное название «залив расставания с иллюзиями».

Мальтийская природа, климат и пейзажи очень располагали к романтическим настроениям. Валетта, окруженная древними крепостными стенами из желтоватого камня, вместе с мощными фортами Св. Ангела и Св. Эльма образовывала своеобразный амфитеатр, уступами спускавшийся к морю. Раннее прохладное утро с первыми лучами восходящего солнца, проблескивавшими на легкой глади Гранд-Харбора, отдаленный перезвон церковных колоколов и тонкое позвякивание козьих колокольчиков, гортанное покрикивание пастухов — все это создавало впечатление огромной природной декорации к классической итальянской опере.