Лидия Чуковская - Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)

Пиво-Воды. 9/VI 64.

Дорогой Алексей Иванович!

Рада была увидеть Ваш почерк и обратный адрес — Высу.

Рада, что все Вы среди зелени и птиц. Я тоже сейчас в Пиво-Водах; соловьи поют — в три голоса. Яблони стоят белые, сирень благоухает.

Грудинину я издали очень уважаю; надеюсь скоро познакомиться с нею вблизи. Она с первой минуты действовала энергично, сильно, смело, самоотверженно — как и очень многие ленинградцы. Собственно зуб у меня только против Гранина — и был, и остался, несмотря на то, что он написал прокурору С.С.С.Р.

Сегодня я познакомилась с Д. Я. Даром. Кажется, человек милый, умный.

Ах, дорогой друг, сколько всюду хороших, милых, умных… Но все — бессильно.

Вчера я была у С. Я. Скоро он едет в Крым, в Ореанду, к Элику[306]. На Розалию Ивановну[307] кричит возмутительно, а вообще добр и даже как-то благостен. Закончил книгу «Лирических эпиграмм». Над короткими стихами, которые он может писать без бумаги, устно, он работает все время. Их не надо видеть.

(Про «Былое и Думы», увы! нельзя писать наизусть.)

Вы сообщили, что работы взяли с собой уйму — а какой? Нельзя узнать?

224. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

Высу, 23.VI.64 г.

Дорогая Лидочка!

Я работаю. Вы спрашиваете: над чем? Ох, и не говорите. Страшно сказать, сколько я набрал обязательств! Пишу сценарий «Республики Шкид». Правда, кроме названия и некоторых действующих лиц, там от «Республики» почти ничего не осталось, но тем сложнее работать. Первый вариант я уже сделал.

Делаю небольшую книжку для «Сов. Писателя», обязался вставить туда несколько новых рассказов. А при свойственных мне темпах работы — Вы понимаете, что значит это «несколько».

И наконец — «Наша Маша». В свое время меня благословил на это дело Корней Иванович. Я не сразу решился, а прошлым летом стал выбирать и сокращать, заключил договор с Детгизом, и вот до сих пор вожусь с этой очень нелепой книгой. Впрочем, до книги-то еще далеко.

Рукопись читало не много людей. Мнения расходятся. Александре Иосифовне, например, она явно не понравилась. В издательстве ее встретили довольно приветливо. По-моему, там есть кое-что стоющее, достойное публикации. И все-таки меня гложут сомнения: не поспешил ли я?

Д. Я. Дар и в самом деле очень хороший человек. Виделись ли Вы с Наташей Грудининой? Что слышно с этим пакостным делом? И что за новое московское?

225. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

10/IX 64, Переделкино.

Дорогой Алексей Иванович.

Вы напрасно меня хвалите: я кончаю не «Герцена», т. е. не ту большую книгу для «Молодой Гвардии», которую давно должна была написать, — а книжечку в 5 листов для Гослита о «Былом и Думах». Я рассчитывала сделать ее за 1 ½ месяца, — и вот через месяц — год, как я сижу над этими пятью листами.

Если ничего не случится — я, по-видимому, действительно кончу ее дней через 10.

Но случается беспрерывно.

Недели 2 назад, вечером, мне позвонили в Переделкино из 58 Медицинского Пункта: Митя[308] разбился на мотоцикле. Ехал он на дачу, по Минскому шоссе, рядом с такси; шофер внезапно приоткрыл дверцу — и Митя наткнулся на нее, перелетел через руль своего мотоцикла и упал лицом на асфальт. Потерял сознание.

От тяжелых увечий или даже смерти спасло его только то, что скорость была еще невелика: он едва лишь отъехал от семафора.

И вот — вечер, полная тьма, шофера нашего нет — как добавиться в 58 Медпункт где-то в Кунцеве, когда я с крыльца боюсь сойти одна? А наверху лежит начинающий выздоравливать К. И. — и ему ничего нельзя говорить.

Я взяла фонарик и с опасностью для жизни перешла через шоссе — к Ване. С ним мы к Атаровым — у них машина. Атаровых нет дома, они в Доме Творчества. Мы туда. Нашли их. Атаров мгновенно пошел заводить машину, но Магдалина Зиновьевна[309] предупредила меня, что он только что хлебнул 300 гр.

Однако мы доехали благополучно. Я убедилась, что у Мити только ссадины на лице, разорвано ухо и ничего не сломано. Решила не вызывать родителей, которые были в Крыму, и, перевезя мальчика к его брату (чтоб не пугать К. И.), заставила его лежать (ибо сотрясение).

Сейчас он уже на ногах. Все зажило. Родители вернулись. Но я ненавижу мотоциклы и не понимаю, зачем родители дарят детям эти смертоносные игрушки.

Когда мне позвонили из больницы, и я поняла, откуда говорят и что случилось, — у меня на мгновение от испуга отнялись ноги, а потом побежали мурашки по обеим рукам. Я еле удержала трубку.

_____________________

Сейчас К. И. уже на ногах, работает, гуляет. Но очень похудел и, по моему, в свою норму не входит.

Пишет о Зощенке и держит корректуру 1-го тома собрания своих сочинений.

О Зощенке он пишет воспоминания — на основе дневников и писем — но, конечно, дает и литературную характеристику. Пишет медленно и трудно, то и дело приходя в отчаянье. Написал уже 38 страниц.

_____________________

4-го я в первый раз была на могиле у С. Я. Уже 2 месяца[310]. Пока что главное мое ощущение — странность. Странно, что его нет.

Читали ли Вы статью Атарова о школе?[311]

226. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

Высу. 15.9.64.

Дорогая Лидочка!

Только что получил Ваше письмо.

С содроганием читал страницы, где Вы рассказываете о происшествии с Митей. Представил этот черный осенний вечер и Вас — одну на шоссе, и у самого мурашки побежали по рукам…

Надеюсь, Митя уже в форме, молодость взяла свое.

Читал сообщение о выходе 6-томного собрания сочинений К. Чуковского, но там не сказано, какое это издание — подписное?

Как бы не прозевать мне эту подписку. Пропустишь, тут и автор не поможет.

Спасибо, что написали о статье Атарова. В свое время я пробежал ее глазами и читать не стал. Вероятно, мои глаза остановились на строчках второй части, где больше беллетристики, где нет такого молодого задора, такой румянощекой, обнадеживающей юношеской ненависти к неправде. С интересом прочел я также симпатичное (и симптоматичное) примечание редакции к этой статье[312].

Сам я много работал, довольно много сделал, но ни одной работы не довел до конца. Только сценарий, вероятно, сдам в октябре-ноябре. Хотя уверенности, что его встретят с распростертыми объятиями, у меня нет. Он у меня получается полемический. Грубо говоря, я ратую за трудовую гуманитарную школу. Те, кто считает, что занятие поэзией — не труд, могут посчитать, что и 10-часовые занятия в классах, языки, книги по философии, школьные журналы, инсценировка «12» Блока и пр. и т. п. — тоже не отвечает некоторым установкам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});