Сергей Курёхин. Безумная механика русского рока - Александр Исаакович Кушнир

Капитан анонсировал предстоящее действо как традиционный «Голубой огонек», но увиденный через специальную линзу и носящий характер легкой паранойи. Вся акция проходила под издевательским лозунгом «Авангард — это ваш стиль».

«Это была грандиозная идея: заставить новых русских, которые обожают Газманова и Шуфутинского, думать, что авангард — их стиль, — позже комментировал Курёхин. — Это была настоящая антибуржуазная провокация. Кто в новогоднюю ночь бросит семью и приедет в Центральный выставочный зал, чтобы слушать чудовищный лязг, грохот, скрежет? Но Манеж был забит «новым русским народом». Уже тогда я действовал, как национал-большевик».

«Накануне концерта Капитан сказал мне и Наилю Кадырову: «Сыграйте пару песен», — вспоминает Алексей Рыбин. — Мы сыграли акустику и получили по огромной «котлете» денег. Денег было так много, что мы пили потом целую неделю. Я думаю, что Сережа таким образом разводил зарождающийся класс олигархов и при этом невероятно веселился. Ему нравилось, что какой-то идиот покупает за пятьсот долларов столик, приходит с дочерьми и женой в бриллиантах и смотрит, как по Манежу таскают на веревке свинью».

Всю ночь на сцене творился типичный курёхинский беспредел. Гостей развлекал симфонический оркестр Тимура Когана и целая волна питерских инди-групп — от «Камикадзе» и «Пеп-Си» до «Опасных соседей». Художник «Аукциона» Кирилл Миллер в костюме белой собаки изображал символ грядущего года Собаки, а два Деда Мороза — актер Семен Фурман и шоумен Циркуль — таскали на веревках вдоль сцены пьяных свиней. Михаил Сергеевич Боярский пел песню «Любимый мой дворик», а бухие некрореалисты пытались засунуть визжащего поросенка за пазуху народному артисту России.

Слава Бутусов с детским хором исполнял «Ой, мороз, мороз», а Марина Капуро перепевала Happy New Year группы ABBA. На смену устроившим легкий стриптиз девушкам из «Колибри» была делегирована группа «Браво», после которой Курёхин торжественно объявил покойного Билла Хейли и с ухмылкой включил на полную громкость фонограмму Rock Around the Clock. В зале начались настоящие психоделические танцы с участием красивых женщин, богатых мужчин и прочих животных.

В разгар празднества по Манежу начали бродить хмурые мужчины в длинных пальто со спрятанными под ними автоматами. В полночь они стали палить в воздух, отмечая Новый год. Дозы беспредела, алкоголя и кислоты оказались настолько лошадиными, что во время утренней прогулки по Невскому гостям начинало казаться, что статуи на крыше Зимнего дворца поют ангельскими голосами и танцуют рок-н-ролл.

Однако Курёхин покинул Манеж отнюдь не в праздничном настроении. Прямо на глазах начиналась эпоха «бандитского Петербурга», в которой оставалось совсем немного места для расцвета культуры и современной цивилизации.

Над Питером поднималась заря новой жизни.

Культурологические дискеты

Курёхин считал, что всё возможно... У него внутри существовало безбрежное озеро безмолвного знания, из глубины которого он доставал всё что угодно.

Сергей Дебижев

Летом 1992 года Курёхин временно приостановил деятельность «Поп-механики». На это у него был ряд причин. Если к концу 1980-х Капитану надоело разрушать, то к началу 1990-х ему надоело развлекать. Эксперименты с новогодними вечеринками, похоже, отбили у Маэстро всякое стремление к светским мероприятиям. Поэтому он резко минимизировал общественную деятельность и на несколько месяцев вместе с семьей уехал в Германию, где с головой погрузился в написание музыки и чтение книг по культурологии.

«Творчество Курёхина всегда базировалось на научном понимании феномена культуры и искусства, — говорит Африка. — Функции Капитана — изменение статуса ядерной силы, которая движет субъектом культуры. Это было составной частью его концепции тотального окультуривания пространства».

Вернувшись в Питер, Маэстро продолжал заниматься расширением кругозора. Он страстно любил книги и был уверен, что для самообразования не существует границ. Поэтому чуть ли не ежедневно совершал традиционные набеги на букинистические магазины. Часто ездил по газетным объявлениям — смотреть или покупать выставленные на продажу фолианты из частных коллекций. А по субботам околачивался на книжном рынке в ДК им. Крупской или на ежегодном книжном павильоне в Манеже.

«Я классический постмодернист, — заявил Капитан в одном из интервью тех лет. — Я продукт книжной и слушательской культуры. На меня сильное влияние оказал, к примеру, Розанов, но сейчас я его практически не читаю. То, что я для себя понял и открыл, мне уже неинтересно... Сегодня, к примеру мне нравится фэнтези — когда хуярят из лунных автоматов по космическим монстрам, которые правым глазом видят девять измерений. Всё это обильно сдобрено кельтской мифологией и шизофренией — это мой современный уровень мышления».

Поиски новых научных территорий приобрели для Курёхина характер спорта. Периодически жажда знаний гнала его в Москву — выискивать специфические раритеты, как правило, по философии. В столице Капитан много общался с «чернокнижниками», которые продавали и обменивали букинистическую литературу и разнообразный самиздат.

«Сергея интересовали вполне определенные вещи, — вспоминает издатель журнала «Сморчок» и идеолог группы «ДК» Сергей Жариков. — Больше всего Курёхин увлекался книгами немецкого философа Эдмунда Гуссерля — изобретателя феноменологии и термина «поле очевидности». В них Сергей искал ответы на вопросы, связанные с феноменом популярности. Я полагаю, он с самого начала думал о том, как эту популярность смоделировать».

Когда я позднее расшифровывал интервью с соратниками Курёхина, то постоянно поражался глубине и широте кругозора Сергея Анатольевича. Судите сами: одни из его друзей рассказывали о целенаправленном изучении Капитаном герменевтики, другие — об его увлечении древнегреческой философией, третьи вспоминали, как рьяно Курёхин читал книги по эзотерике, четвертые говорили про энциклопедические познания Сергея в вопросах, связанных с питерской архитектурой, пятые — про его увлечение каббалой и чтение книги «Зоар».

«Курёхин был человеком очень глубоких знаний, — вспоминает режиссер Дмитрий Месхиев. — Например, он коллекционировал и изучал всевозможную поэзию. Про его увлечение стихами я узнал случайно, когда мы пришли в книжную лавку и Сергей завел разговор про шотландскую поэзию XVIII века. Из его общения с букинистами я понял, что Курёхин поразительным образом знал предмет разговора. К примеру, он читал наизусть стихи великого грузинского поэта Важи Пшавелы».

Общеизвестно, что особняком в иерархии духовных ценностей Капитана стояли русские поэты и авангардисты 1920–1930-х годов. Он коллекционировал первые издания их репродукций и книг и, словно хищник за добычей, гонялся за ними. Как-то раз он продал уникальную подборку японских компакт-дисков, чтобы приобрести литографии гениального супрематиста Эля Лисицкого.

«Особенно я люблю книжную графику, — рассказывал Курёхин в одном из интервью. — Обожаю иллюстрации к детским книгам Лебедева, Конашевича, Мавриной, Васнецова, Пахомова. Недавно заинтересовался Цехановским, он работал на Ленфильме. Очень