Овидий Горчаков - Внимание - чудо-мина !

- Не смейте трогать СС! Я не посмотрю на наши родственные связи!

Только телефонный звонок из комендатуры прерывает разгоревшуюся было семенную ссору,

- Постыдился бы скандал поднимать из-за горничной! - усмехается, поднимая трубку в гостиной, барон. - Алло! Что, что? Нет, генерал уже улетел в ставку. Будет утром тринадцатого. Что? Мост? Виадук? Опять?.. Хорошо, я сообщу начальнику штаба...

Сразу протрезвев, барон кладет трубку, поворачивается к фон Рекнеру:

- Холодногорский виадук! Во второй раз взорваны "ворота города"! Большие жертвы; через виадук как раз шла моторизованная колонна с пополнением...

- Вы, кажется, из Чугуева?

- Нет, я из Валуек!

В пятый раз смотрит Коля Гришин "Штурм Харькова" и "Галло Жанин" с опостылевшей ему Марикой Рокк. Эта явка - последняя надежда. И наконец к нему подходит неприметный внешне человек с простым, открытым лицом. С виду незнакомцу почти столько же лет, сколько и Коле. Пожалуй, он старше Коли всего на два-три года. Какой-то осунувшийся, бледный, с горячечным блеском в глазах. Впрочем, в Харькове все жители худые и бледные, если с голоду не пухнут. Коля сам кило пять потерял, костюм с чужого плеча и пальто висят на нем, как на вешалке.

Незнакомец узнал Колю по засунутой наполовину за пазуху, свернутой в трубочку газете "Новая Украина".

- Иди за мной! - коротко говорит он и быстро сворачивает в переулок.

Долго петляет по переулкам и улицам незнакомец, ни разу не оглянувшись на держащего приличную дистанцию Гришина. Наконец он заходит в дом номер 23 на улице Артема.

В маленькой комнатке их встречает изможденная молодая женщина, зажигает немецкую стеариновую плошку, поправляет светомаскировочную штору -из толстой бумаги на окне.

Незнакомец поворачивается к Гришину, запирает за ним дверь, протягивает руку.

- Александр Зубарев, - представляется он, - А это - Галя Никитина.

- Николай Задорожный, - тихо произносит Коля Гришин. Так встретился Коля Гришин с секретарем Харьковского подпольного обкома комсомола, руководившим двумя райкомами в самом городе: Железнодорожным и Центральным и двадцатью тремя райкомами в области.

Александр Зубарев казался моложе своих лет. В ноябре 1941 года, когда, он встретился с Гришиным-Задорожным, ему было двадцать пять. Незадолго до прихода немцев вызвали его в обком партии. Вызов его не удивил: в обкоме он бывал не раз, с того дня 22 июня 1941 года, когда его избрали секретарем Орджоникидзевского райкома комсомола. Отсюда он выезжал с ребятами на окопы, здесь утверждал состав истребительного отряда...

Но на этот раз дело, за которым его вызвали в обком партии, было из ряда вон выходящим: ему предложили остаться в Харькове после прихода немцев, остаться н возглавить подпольный обком комсомола.

- С ответом не спешите, подумайте, - мягко сказал секретарь обкома.

Перед секретарем на письменном столе лежала тоненькая папочка, вмещавшая все двадцать пять лет жизни комсомольца Саши Зубарева.

Родился в городке Дружковке Донецкой области в рабочей семье .за год до Октября. В двадцать третьем пошел в школу. Веселый, живой, отзывчивый, он всегда тянулся к людям: руководил пионерским клубом, заведовал школой для малограмотных. Семилетка, ФЗО, вступление в комсомол. Все как у всех в те годы. Отличала его, пожалуй, только особая, неистребимая тяга к учебе. В 1933 году он поступает на географический факультет Харьковского педагогического института. Его увлекала романтика путешествий. Он, не выезжавший за пределы Левобережной Украины, мечтал увидеть весь мир. И конечно, с "Катком" - с Катей, студенткой педагогического, которую он горячо и навсегда полюбил.

В 1938 году, с дипломом в кармане, он стал работать преподавателем географии в школе No 88 при Харьковском тракторном заводе. В школе его избрали секретарем комсомольской организации. Так всю жизнь шел он прямой комсомольской дорогой.

- Семья у вас где? - спросил его секретарь обкома. - Может, помощь какая нужна?

- Спасибо! Жену и сына Витю эвакуировал. А сам я готов остаться...

Не было в эту решающую, самую торжественную минуту в жизни комсомольца Саши Зубарева ни красивых слов, ни торжественных речей, ни духового оркестра. "Готов остаться", и все.

Беседы с секретарями обкома были по-военному сжатые, деловые, конкретные. Никаких лишних слов.

Он уже знал, что остается в Харькове, когда тринадцатого октября, за одиннадцать дней до захвата города, писал родным последнее письмо;

"Здравствуйте, дорогие мои Катя и Витуся! От вас получил письмо и телеграмму. Очень рад за вас, что все благополучно. Главное теперь спокойствие и мужество.

Война! Она несет много лишений и печали. Ко всему нужно быть подготовленным, а главное - бороться, не теряя надежды, с большевистским упорством. Вы, конечно, сейчас больше заняты мыслями, что со мной. Я жив и здоров, призываюсь в РККА.

Вот и все, все остальное благополучно. У нас в Харькове пока все благополучно. Мужайтесь. Меньше волнений.

Целую крепко, крепко Витуську. До свидания, дорогие, до скорого свидания.

Крепко целую. Ваш Александр".

И вот Александр Зубарев сидит поздно вечером на нелегальной квартире у Галины Никитиной и тихо, при свете немецкого светильника, рассказывает разведчику группы "Максим";

- В первые же дни эти звери ни за что ни про что убили несколько тысяч горожан. В сети попали и наши люди. Я тоже теперь надеялся только на явку в кинотеатре. Рации у нас нет. Сообщите по своей, чтобы Большая земля связала нас с Центром...

Он рассказывает о проделанной работе, заранее оговариваясь, что сделано еще немного, да кто же представлял себе по-настоящему трудности работы в подполье! Особенно для него- секретаря райкома комсомола. В любой момент на улице узнать могут. А сколько сейчас наружу всякой клопиной сволочи кровососов повылазило!

В толпу солдат в доме Станкостроя брошена граната - точные результаты неизвестны... Диверсии готовятся на ХТЗ. на ХПЗ, на ХЭМЗе, в депо "Октябрь"... Руководящая тройка обкома провела два заседания, дала боевые задания райкомам. Связь с ними очень затруднена. Налаживается агитационно-массовая работа среди оставшегося населения. Сейчас самое главное - не дать угаснуть надежде. Сотни листовок расклеены на стенах домов, на заборах, на стендах желто-коричневой "Новой Украины"...

- Как действуют наши мины? - спрашивает Коля.

- Бьют без промаха. Мы их здесь называем нашей подземной бесствольной артиллерией. Под обломками здания на площади Руднева вчера погибло два-три десятка офицеров и солдат, штурмбанфюрер - это значит майор СС...

Все эти данные Коля Гришин запоминает наизусть.

- Кто поселился в доме семнадцать по улице Дзержинского?