Кампанелла - Евгений Викторович Старшов

добавить много новых. Кампанелле достаточно было громко позвать тюремщика (это был особый «смотритель крокодила») и произнести заветные слова о том, что он хочет сделать признание. Их от него не дождались. Полумертвый, он провел в «крокодиле» семь или восемь дней – срок небывалый и для истязателей Кастель-Нуово невиданный. Позднее он сам опишет эти нечеловеческие условия…

Пока его томили там, продолжали пытать доносчиков Флаккавенто и Сансеверино, а 4 февраля 1600 года во дворе замка был повешен Ринальди – он был уже не нужен следствию. Как рыцарь и дворянин, он предлагал шесть тысяч золотых за право быть обезглавленным – именно такая «почетная» смерть полагалась дворянам. Простолюдинов вешали: по тогдашним понятиям, поскольку петля не давала душе выйти, как положено, через горло, ей приходилось покидать тело не иначе как через зад, в чем и заключался «позор» подобного рода казни. Ринальди в приличествовавшей дворянину казни отказали, правда, вице-король распорядился, чтобы не все состояние и имущество казненного было конфисковано, но две трети оставлено вдове, дочери и вдовой сестре. Так что если ретивость де Луны в расправе над Ринальди имела какой-то шкурный интерес, она не оправдала себя. Зато теперь можно было вплотную заняться Кампанеллой: из Рима пришло долгожданное разрешение в рамках следствия подвергнуть фра Томмазо пыткам.

Едва он был освобожден из «крокодила», как 7 февраля был пытан на «полледро». Штекли справедливо полагает, что его держали в «крокодиле» как раз до получения санкции из Рима. «Полледро» в переводе означает «жеребенок». Типично неаполитанское изобретение названо так потому, что отчасти работает по принципу, применяемому в конезаводстве для укрощения буйных молодых лошадей, – путем сдавливания веревками всех частей тела. Аппарат для укрощения людей выглядел следующим образом: это была деревянная рама с рядом поперечных перекладин с очень острыми гранями. Наверху была деревянная ковшеобразная плаха с углублением для затылка. В этом ковше и боках рамы были просверлены отверстия, в которые продевались веревки, числом от тринадцати до пятнадцати. Первая охватывала лоб, последняя – большие пальцы ног. При помощи воротов веревки стягивали и травмировали мускулы, связки и суставы, порой крушили и кости. Кампанелла так пишет в своем «Повествовании» об этом допросе, говоря о себе в третьем лице: «И Кампанеллу, больного, подвергли пытке на полледро, не дав оправиться (от «крокодила». – Е. С.). Кампанелла видел, что приходится ему умереть, тем более что Санхец приказывал палачам мучить его насмерть; веревки, которыми притягивали его, даже лопались, и их заменяли другими; боль делалась столь ужасною, что он лишался чувств и терял рассудок. Тогда, понимая, что умрет, если не заговорит, он сказал, что сознается. И так как Санхец и судьи были несведущи в богословии и астрологии, он стал им искусно доказывать на основании этих наук, что проповедовал о мировых и государственных переворотах лишь на основании этих наук. И провозгласил бы он республику лишь по наступлении этих переворотов. Если он советовал многим запасаться оружием, то потому, что при наступлении переворотов могла быть надобность защищаться и иметь средства для учреждения всеобщей республики, предвещенной в Апокалипсисе св. Иоанна. Он мог назвать многих, соглашавшихся с ним, но он не признавался ни в какой ереси, ни в мятеже, ни в желании возмущать. Когда Маурицио его спрашивал, как же достигнуть всего, он отвечал ему, что не надо восставать против правительства, но что если наступят перемены, то следует основать республику в горах и защищаться там, как защищались испанцы против мавров. И им рассказывал все так, что судьи считали, будто он сознается и лишь отрицает союз с турками, который он отрицал настоятельно, говоря, что даже порицал Маурицио за то, что он был на галерах у Мурата. Судьи же, не зная вовсе того, что сказывают Аркват-астролог, Скалигер, Кардано, Тиконе, Джемма, Фризио и другие астрологи о переменах при исходе нашего столетия, равно как и того, что говорено святыми Екатериной, Бригиттой, Винченцием, Донисием Картезианским, воображали, что все эти пророчества были измышлены Кампанеллою для возмущения народа, и были ложны, не удовлетворились его показанием, надеясь, что в инквизиционном трибунале он признается, что задуманная им республика была бы еретическою, а в таком случае его осудят на костер»[243].

На следующий день фра Томмазо еще раз пытали на «полледро». При этом стоит отметить один тонкий псевдоюридический ход. По правилам, одну и ту же пытку нельзя было повторять дважды; но, как и в случае с Ринальди на «велье», было провозглашено, что первая пытка не была закончена, а лишь отложена и теперь «просто» возобновлена. Ничего нового она, однако, не дала.

Нунций докладывал папе, что злоумышление Кампанеллы на мятеж при всех его астрологических оговорках очевидно и его трудно будет оправдать. При этом он просил кардиналов Сан-Джорджио и Сан-Северино прислать ему богословов поученее, чтобы смогли бы препираться с Кампанеллой на этом поле. Также Кампанелле выделили адвоката «для бедных», Джованни Баттисту ди Леонардиса, так как добровольно никто защищать подобного рода преступников не желал, да и средств у тех на это не было.

После Кампанеллы на «полледро» положили Дионисио и пытали столь сильно, что семь из тринадцати веревок лопнули. Именно после этой пытки он был вынужден подписывать свои показания, держа перо в зубах. Пытали и многих других. Кампанелла недаром писал: «Сильные мира сего строят себе лестницы из человеческих тел и запирают в клетки души, как птиц; они пьют их кровь, питаются их мясом, и вид их страданий ласкает их взор; их стоны и слезы для них – излюбленное зрелище. Из костей несчастных приготовляются рукоятки для инструментов, которыми нас же пытают, и когда все члены наши сведены судорогами, шпионы и лжесвидетели заставляют нас признаваться в таких вещах, о которых мы даже и не слыхивали. Им желательно, чтобы все языки проклинали добродетель и прославляли их пороки; но, с высоты Твоего небесного престола, Ты лучше моего можешь видеть, в чем дело, и если попранное правосудие и зрелище моей казни недостаточны для того, чтобы заставить Тебя вооружиться, то пусть же, Господи, общее несчастие приведет Тебя в движение, так как ведь Провидение Твое должно же бодрствовать над нами»[244].

Чтобы разгрузить трибунал от работы и сосредоточить его на задачах первоочередных, к концу февраля 12 духовных лиц были выпущены на свободу. Кампанелле, пока тот отходил от «полледро», прокурор велел диктовать свою «Защиту», которую записывал Леонардис. Ничего особенно нового для читателя там нет, рефрен был прежний, только еще более казуистически вывернутый: восстания не было, но готовились вооруженным путем защищать короля и папу от неверных и еретиков. Еще фра Томмазо изложил следующую мысль: