Кембриджская пятерка - Владимир Сергеевич Антонов

1 октября 1941 года скорым поездом Москва — Владивосток Китти выехала на Дальний Восток. 22 октября на танкере «Донбасс» она отправилась в США. Танкер зашел в Петропавловск-Камчатский, куда доставил груз горючего, пересек бушующий Тихий океан и только 6 декабря, за день до нападения Японии на американскую военно-морскую базу в Пёрл-Харборе, бросил якорь в бухте Сан-Франциско. О благополучном прибытии Китти в США в Центр сообщила резидентура в Сан-Франциско.

Китти зарегистрировалась в отеле под именем Элеоноры Дрэвс, прибывшей из Чикаго, и прожила там около двух недель. Затем она перебралась в Лос-Анджелес, где жила сначала в гостиницах, а затем на съемной квартире. Периодически Китти выезжала в Нью-Йорк, где в качестве «легального» резидента находился Василий Зарубин, а также его жена, сотрудница резидентуры «Эрна», с которыми, кстати, она близко познакомилась в период поездок перед войной в Германию. «Эрна» работала связной в группе агента-групповода Якова Голоса. Его агентурная сеть насчитывала до двух десятков человек, которые были внедрены в германские объекты на территории США, ряд американских министерств, включая Госдепартамент. Были среди них и лица, близкие к Белому дому, что позволяло советской разведке быть в курсе внешней и внутренней политики США.

В конце 1941 года резидент НКВД в Сан-Франциско Григорий Хейфец получил задание из Москвы выйти на двух агентов «глубокого оседания», еврейских эмигрантов из Польши. Они разделяли коммунистическую идеологию и были близки к прогрессивно настроенным членам семьи видного ученого-атомщика, лауреата Нобелевской премии Роберта Оппенгеймера. Задание было поручено Китти Харрис. Она успешно справилась с ним, а в дальнейшем работу с этими источниками вела «Эрна».

В ноябре 1942 года Зарубин пришел к выводу, что дальнейшее пребывание Китти в США становится для нее опасным: она поддерживала связь со своей семьей, периодически посещала сестер, встречалась и со старыми друзьями по компартии США и профсоюзному движению. Это могло привлечь внимание к ней американской контрразведки. Центр принимает решение направить Китти в Мексику в качестве связной резидентуры НКВД в Мехико.

Следует отметить, что это решение было весьма своевременным. Положение Китти как разведчицы осложнялось тем, что Яков Голос в нарушение правил конспирации с 1940 года стал жить со своей связной Элизабет Бентли (оперативный псевдоним «Умница»). Благодаря этой связи она знала практически все о его агентурной сети. Знала она и о Китти Харрис. 25 ноября 1943 года Голос скончался от инфаркта на квартире Бентли в Нью-Йорке. Вскоре Бентли, которая не смогла отчитаться перед резидентурой о расходовании ею финансовых средств, добровольно выдала ФБР всех известных ей агентов советской внешней разведки.

Поездка Китти Харрис в Мексику была тщательно подготовлена Зарубиным. В мексиканскую столицу она отправилась в качестве туристки. Ей был подобран «родственник» для регулярного перевода в Мехико денег на проживание. Китти было рекомендовано не торопиться с устройством на работу, так как это могло вызвать осложнения с иммиграционной комиссией. В Мехико она в очередной раз стала «студенткой», изучающей испанский язык для поступления в университет.

В мексиканской столице Китти принял на связь Лев Василевский, с которым она уже работала в Париже. Они встретились как старые друзья. Китти было поручено поддерживать конспиративный контакт со «Штурманом», с которым она познакомилась накануне своего отъезда из США. Он занимал видное политическое положение в стране и был весьма информированным источником резидентуры.

«Штурман» располагал штатом личных сотрудников и предложил Китти поступить к нему на работу. В годы войны, особенно после Сталинградской битвы, престиж СССР в мире был как никогда высок. Зная, что Китти является советской разведчицей, он часто интересовался у нее положением в СССР. Кроме того, «Штурман» поддерживал личный контакт с советским послом в Мехико Константином Уманским, которому передавал секретную информацию, минуя резидентуру НКВД в стране. Вскоре резидент узнал, что Китти вопреки запретам переписывается со своими сестрами в США, что являлось нарушением правил конспирации.

Когда резидент доложил об этом в Центр, руководство разведки поручило ему лично проверить Китти на предмет надежности. Проверочные мероприятия в отношении Китти проводились впервые и показали, что она добросовестно сотрудничает с советской разведкой.

25 января 1945 года Василевский был отозван в Москву в связи с завершением служебной командировки. По трагическому совпадению в этот же день в авиакатастрофе погиб посол СССР в Мексике Уманский.

Поскольку Китти осталась единственным советским работником, поддерживавшим связь со «Штурманом», Центр предложил ей активизировать работу с источником. На первых порах Китти успешно справлялась с этим поручением, от нее поступала интересная информация. Однако «Штурман» не воспринимал ее всерьез: слишком разным был их политический вес. Такое положение вещей Китти со своим взрывным характером долго терпеть не могла и в середине 1945 года потребовала своего возвращения в Москву. Переписка по этому вопросу заняла много времени, так как отправлять Китти через США было признано нецелесообразным, а советские суда, на одном из которых она могла бы прибыть в СССР, в то время в Мексику заходили нечасто.

Трудные условия нелегальной работы сказались на здоровье Китти. В январе 1946 года она попала в мексиканскую клинику с сильным нервным расстройством. В апреле того же года она вновь легла в госпиталь, на этот раз в связи с болезнью сердца. Вопрос с отправкой Китти в СССР решился только 16 мая 1946 года, когда она взошла на борт советского теплохода «Гоголь».

12 июля Китти Харрис прибыла в Москву, где вместо наград ее ожидали новые испытания.

В советской столице ее тепло встретила Елизавета Зарубина, с которой они подружились еще в Германии. С Лизой, уже уволенной из разведки, и ее мужем Китти часто встречалась. Она ждала получения советского паспорта, поскольку советское гражданство было ей предоставлено еще в конце 1937 года. Однако 11 октября из ОВИРа пришел ответ, что никаких сведений на этот счет в архивах МВД не имеется. Такой ответ был бюрократической отпиской, поскольку в МВД какой-то малограмотный чиновник проверил по картотеке Китти по фамилии Харрис, в то время как в довоенный период ее фамилию было принято писать по-русски: «Гаррис». Это было большим ударом для Китти, и она вновь направляет ходатайство в Президиум Верховного Совета СССР с просьбой предоставить ей советское гражданство.

Пока длилась переписка по этому вопросу, новый министр госбезопасности Абакумов, у которого были непростые отношения с внешней разведкой, дал указание о высылке из Москвы всех нежелательных иностранцев. 18 февраля 1947 года Китти с советским паспортом, но на чужое имя, прибыла в Ригу. Здесь ей предоставили комнату в коммунальной квартире и устроили в один из