Артем Драбкин - Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945.

—  За сбитые самолеты получали деньги?

—  Да. За каждый истребитель по 2 тысячи, бомбар­дировщиков я не сбивал. Но мы этих денег не видели. Просто учет был в штабе, кто сколько сбил, а после окончания войны начали считать, кому сколько причита­ется. Мы в 1945 году получили эти деньги. Их в одесский банк перевели. Мы были в Болгарии, говорим: Одесса рядом — слетаем туда и получим. Слетали и получили.

О военных годах с разными чувствами вспомина­ешь. Голодное, конечно, было время. Хотя под конец войны нас уже хорошо кормили. И на Украине — ниче­го. А вначале подвоз был плохой. Но как только появля­лась возможность, летный состав кормили нормально. Иначе один-два боя — больше летчики не выдержали бы. А тут по 5 вылетов в сутки. Поэтому и была у нас 5-я норма — самая большая. Подводники и летный состав только получали такую.

—  Была ли трофейная техника в полку?

—    В годы войны был у нас в полку немецкий «Шторьх» — такая стрекоза: сверху крылья расположе­ны, подкосы под фюзеляжем. А еще у нас был чешский спортивный самолет «икар». Такой изящный, обтекае­мый. С одним крылом спортивным. Хорошая была маши­на. Летчиков простых не допускали, а начальство на нем душу отводило. Наш штурман дивизии на нем все пило­тировал на низкой высоте и разбился у нас на глазах.

—  Что делали в свободное время?

—  Мы сами в свободное время под баян песни пе­ли, танцевали. Были у нас танцы. И женщины приходи­ли из санчасти. Молодые мы все тогда были. У кого-то завязывалась любовь. Иногда женщины говорили нам: «Обождите, все будет после войны». Все верили, что война закончится и будет Победа.

—  Сколько у вас сбитых?

—  Шесть лично и девять в группе.

Список документально зафиксированных воздушных побед Л.З. Маслова в составе 31-го иап, на самолетах Ла-5 и Ла-7

15.05.44     ФВ-190     Вост. Спея

18.01.45     ФВ-190     Сев.-Зап. Варполота

19.01.45     Ме-109     Юж. Шарсентаюта

13.03.45     Ме-109     Юж. Замоль

10.04.45     ФВ-190     Вост. Кагран

Всего сбитых самолетов — 5 лично;

боевых вылетов — 199;

Источники

1)ЦАМО РФ, ф. 31 иап, оп. 203401, д. 4 «Журнал итоговых боевых донесений за день» (за 1944 г.);

2)ЦАМО РФ, ф. 31 иап, оп. 223402, д. 4 «Журнал итоговых боевых донесений за день» (за 1945 г.);

3)ЦАМО РФ, ф. 295 иад, оп. 1, д. 46 «Сведения о сбитых самолетах противника» (за 1945 г.);

4)ЦАМО РФ, ф. 295 иад, оп. 1, д. 59 «Сведения о сбитых самолетах противника» (за 1944—1945 гг.).

Летчики 1-й АЭ 31-го ИАП (слева направо): Н. Бабков, Б. Кисляков, Б. Горькое, В. Кирилюк, Н. Скоморохов, В Калашонок, Л. Маслов, Д Соха, Беседин. Апрель 1945 г. Фишминдер, Австрия

Марков Владимир Протасович

К авиации меня потянуло еще в детстве. Мальчиш­кой я занимался в модельном кружке. В 1938 году по путевке комсомола был направлен на учебу в аэроклуб Дзержинского района города Москвы. Инструктора в аэроклубе были для нас просто отцами. Они к нам тоже относились очень тепло. В аэроклубе нас одевали: вы­давали комбинезоны, сапоги. Мы даже Ворошиловский паек там получали. Рано утром вставали, была еще ро­са. Самолет уже стоит, тебя ждут. Отлетаешь, и на станцию — едешь в Москву. Вот так и учились.

В конце 39-го, по окончании аэроклуба, меня реши­ли послать в Серпуховскую летную школу. Я не согла­сился учиться там. Почему? У моей родной сестры муж был летчик-истребитель (погиб он потом под Смолен­ском), который окончил Качинскую летную школу. Он говорил мне: «Хорошо, что ты пошел в авиацию, но в морскую авиацию идти не советую».

Я пошел работать модельщиком по дереву на завод «Красный пролетарий», а вскоре меня призвали. Попа­ли мы на аэродром Ключевицы под Новгородом. Сна­чала отсидели в карантине, а потом за месяц прошли «курс молодого бойца». После этого нас, 36 человек, вызвали к начальству на собеседование. Заходим, нам говорят: «Вы попали в замечательную авиационную ди­визию, будете охранять авиационную технику». Тут один из нас встает: «Позвольте, я окончил аэроклуб, у меня свидетельство есть». Из 36 человек у нас у 34 бы­ло свидетельство об окончании аэроклуба, а нас в ох­рану!

Весной 1941 года нас вызвали на медицинскую ко­миссию, а 19 июня я уже оказался зачисленным во 2-ю Московскую военную школу пилотов, располагавшуюся на Измайловском аэродроме. Там уже палатки стояли, штаб размещался, даже летная столовая была.

21 июня мы пошли спать, а на следующее утро было удивительно, что нас никто не поднимает. Пришли мы в летную столовую покушать, узнали, что война началась. Паники не было, уже морально готовы были к такому развитию событий. Нас стали разбивать по соответст­вующим группам. У меня была, не хвалясь, хорошая летная подготовка. Я попал в группу, которая переба­зировалась на аэродром Чертаново. Меня назначили старостой звена, а инструктором у нас была девушка Лиля Тормосина, симпатичная, строго вела себя.

Уже через месяц начались первые налеты на Моск­ву, но занятия продолжались. И вот я сижу в кабине, Лиля подъезжает ко мне: «Володя, куда ты хочешь?» Я говорю: «Хочу в истребители». — «Хорошо».

Глядим, конец нашей учебы, сбор. Меня на Паве­лецкий вокзал и в Краснодар, в Краснодарское авиаци­онное училище. Начали мы летать на И-16.

Когда летом 1942-го сдали Ростов-на-Дону, кто плохо летал, тех в наземные части и на фронт. И быва­ло, глядим — эшелон с ранеными идет, а там наши бывшие курсанты.

Из-под Краснодара оставшихся курсантов эвакуи­ровали под Саратов. Там переучили на Як-1 и отправи­ли в 8-й зап в Багай-Барановку. Там мне пришлось за­щищать честь полка перед комиссией ВВС. Нужно было сделать полет по кругу, полет по маршруту, полет под колпаком, полет в зону на пилотаж. Потом еще стрель­ба по конусу, стрельба по наземным целям и свобод­ный воздушный бой.

По конусу я попал 9 из 60. Это хорошо. Проверили меня по технике пилотирования. Говорят: «Сейчас взлетит председатель комиссии. Вы должны влететь в зону и показать свою способность осматриваться, по­иск проводить и прочее. Завяжете воздушный бой, по­смотрим, как вы деретесь».

Взлетели: он на Як-1, я на Як-1. Заметил его, к нему пристроился. Он стал крутиться туда-сюда. Я встал за ним и не оторвался. Он говорит со злостью такой: «Ста­новись рядом со мной, пошли вместе на посадку».

После этого я ушел на фронт. Попал в 91-й полк 256-й дивизии. Командующим дивизией был Герой Со­ветского Союза Герасимов, испанец, друг Каманина. Хороший дядька. Наш полк формировался еще до вой­ны. Он участвовал в боях в Бессарабии. Застала его война в Шепетовке, там полк попал под первую бом­бежку. Командиром полка был назначен Герой Совет­ского Союза майор Романенко [Романенко Александр Сергеевич, майор. Воевал в составе 32-го иап. С августа 1943 г. — командир 91-го иап. Всего за время участия в боевых действиях выполнил около 250 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 21 самолет лично и 5 в группе. Герой Советско­го Союза, награжден орденами Ленина, Красного Знамени (дважды). Погиб в боевом вылете 6 ноября 1943 г. — по некоторым данным, сбит огне2м своей зенитной артиллерии].