Анатолий Корольченко - Генерал Скобелев. Казак Бакланов

— Посмотрите, ваше превосходительство, туда, в сторону виноградника, — сказал один из сопровождавших.

— Что такое?.. — Он вгляделся из-под ладони. — Так это же оркестр…

Там недвижимо лежали музыканты, холодно поблескивали медные трубы, ярко алел барабан.

— Пулями, а может, снарядами перебило, — предположил адъютант.

— Да будет земля им пухом. Слава им, — генерал перекрестился.

Гибель этой горсточки полувоенных людей болью отозвалась в груди.

Но тут внимание всех привлек взметнувшийся слева, где находились турецкие позиции, белый флаг.

— Турки запросили пощады!..

— Они сдаются! Сдаются!..

— А вот от них скачет, кажется, парламентер.

Подскакал турецкий полковник в сопровождении драгомана с белым флагом в руке.

— Я — полковник Саид-бей. Уполномочен Вессель-пашой просить условий о сдаче в плен.

— Никаких условий! Где сам Вессель-паша?

— А там, — указал турок на видневшийся вдали курган с белым флагом на вершине.

— Поскачем к нему.

Вессель-паша стоял в дверях небольшого, похожего на пастушеский балаган строения. Это был пожилой грузный человек с тяжелым взглядом иссиня-черных глаз. Поблизости от него — вооруженные офицеры.

Скобелев неспешно слез с коня, незаметно сказал адъютанту:

— Передайте генералу Томиловскому, чтобы быстро всех разоружил.

— Понятно, — ответил офицер и помчался к помощнику командира дивизии.

— Честь имею, — сухо сказал паше Скобелев. — Прошу ваше оружие.

— Какой у вас чин? — в ответ спросил Вессель.

— Генерал-лейтенант.

Услышав это, паша склонил голову и, сняв саблю, подал ее Скобелеву.

— Сдаются ли войска на Шипке?

— Этого я не знаю, — процедил сквозь зубы Вессель.

— Вы — командующий, вы обязаны знать.

Скобелев понял, что паша тянет время. «Наверняка надеется на помощь соседней армии Сулеймана».

— Я требую, чтобы вы отдали приказ всем сложить оружие. В случае невыполнения направляю к Шипке полки, и вы понесете лишние потери.

— Хорошо. Я пошлю туда с приказом начальника штаба. Армия прекращает сопротивление, — сдался турок.

Вместе с турецким полковником к Шипке направился и генерал Столетов, свободно изъяснявшийся по-турецки. Однако начальник Шипкинского гарнизона не поверил и предложил Столетову убраться.

— Вессель-паша настоящий воин и не может сдаться в плен, — с гонором сказал он. — Чем вы докажете, что он сдался?

Когда Скобелеву о том доложили, он приказал:

— Вот сабля Весселя, покажите ее упрямцу.

В тот день в плен сдалось 22 тысячи солдат и офицеров, 4 паши-генерала, было взято 83 исправных орудия. Над всей турецкой армией нависла угроза неминуемого поражения.

После сражения у Шейново главнокомандующий армией повелел направить в столицу нарочного, который бы доложил императору об одержанной победе.

— Послать офицера генерального штаба, полковника и непременно участника сражения, чтобы доложить императору подробности, — высказал он требование.

Встретиться с глазу на глаз с монархом и доложить о победе было большой честью, потому в желающих не было недостатка. Остановились на двух: начальнике штаба скобелевской дивизии Келлере и полковнике Соболеве из отряда Святополк-Мирского. Окончательный выбор сделал сам главнокомандующий.

— Ехать в Петербург Соболеву, но перед тем он должен выслушать Скобелева, чтобы не допустить при докладе кривотолков.

В тот же день в Казанлык к Скобелеву явился Соболев. Генерал встретил его настороженно. Он уже знал о цели визита, слышал и о полковнике как человеке, знающем дело и трезвомыслящем.

— Чем могу служить? — спросил он гостя официально.

— Возможно ли ознакомиться с планом действия вашего отряда?

— Пожалуйста. — Генерал развернул карту с подробными расчетами. Ее подготовил еще Куропаткин. На ней все расписано и обозначено. — Готов дать пояснения.

Полковник углубился в изучение документа, а Скобелев по привычке стал расхаживать по комнате, бросая косые взгляды на офицера. «Что у него на уме? Как доложит в столице? Ах, как жаль, что не едет Келлер!»

— Все ли понятно? — не выдержав, спросил Скобелев.

— Все, — коротко ответил тот, разглядывая карту.

Наконец, когда, казалось, у Михаила Дмитриевича кончилось терпение, полковник попросил дать некоторые пояснения. И Скобелев заговорил. Его словно прорвало: он говорил убедительно, приводил убедительные аргументы, с которыми нельзя было не согласиться. Убежденность и глубокие познания Скобелева, несомненно, произвели на полковника сильное впечатление, он никогда не встречался с таким явлением раньше и безоговорочно принял к сведению отчет Скобелева о сражении. И лишь в конце меж ними возникло несогласие.

— Я передам императору все, что сейчас от вас услышал, — пообещал полковник.

— Но не только. Я желаю, чтобы ты констатировал, что мой отряд взял в плен армию Весселя-паши.

— Нет, — решительно возразил Соболев. — Этого я не скажу. Турецкую армию в плен взял не ваш отряд, а войска 8-го корпуса. Они караулили ее всю осень и зиму, а летом отразили все ее атаки. Следовательно, славу в деле заслужили все войска, окружившие турецкие позиции. Если уж приписывать ее одному лицу за шипкинское дело, то этот человек — генерал Радецкий.

— Пожалуй, ты прав. Я согласен. Докладывай там, в столице, как найдешь нужным.

Соболев выехал в Петербург в первых числах января. С собой он вез не только письма главнокомандующего Дунайской армией великого князя Николая Николаевича императору, но и отбитые у турок знамена и штандарты. Сопровождала его бравая команда донских казаков. По Дунаю шел лед, и им пришлось двое суток ждать, пока река, наконец, станет, с величайшей осторожностью переправившись через нее. До железнодорожной станции Журжево они добирались неделю и столько же ехали в поезде.

В дороге полковника не покидала мысль о том, как он будет склонять знамена поверженного врага к ногам всемогущего самодержца, а потом вручит пакет с донесением о победном сражении, и представил, как довольный одержанной викторией император пожелает услышать о ходе сражения, и он, полковник Соболев, с чувством величайшей преданности станет рассказывать, а император будет внимать ему.

При всей беспристрастности он, конечно, уделит большее внимание левому, генерала Святополк-Мирского отряду. И не потому, что сам он состоял в нем, а потому что отряд без задержки преодолел Балканы, первым вступил в сражение и весь день бился против неприятеля. Он, конечно, умолчит о том, что в диспозиции, которую составил штаб 8-го корпуса генерала Радецкого, отряду Скобелева отводилась главная роль, что правый отряд должен был первым вступить в дело, навязывая туркам инициативу и свою волю, и лишь просчет в плане не позволил Скобелеву вовремя вступить в бой.