Павел Цупко - Пикировщики

А сухопутные войска продолжали громить гитлеровцев. 2-й Белорусский фронт Маршала Советского Союза Рокоссовского, оставив окруженную и прижатую к морю восточно-прусскую группировку на «попечение» 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов, устремился в Восточную Померанию и завязал бои с мощной группой армий «Висла». В состав «Вислы» входили 38 дивизий и 6 бригад. Но рокоссовцы ее били весьма успешно и гнали все дальше на запад.

Тем временем восточно-прусскую группировку расчленили на три части: юго-западнее Кенигсберга, в крепости Кенигсберг и на Земляндском полуострове. 10 февраля 3-й Белорусский фронт начал доколачивать «котел» юго-западнее столицы Пруссии.

Заря победы

С мартом в Прибалтику пришла весна. Сразу потеплело, снега растаяли, пошли дожди. Аэродром в Дрессене, сооруженный на картофельном поле, расквасило совершенно. Все произошло так быстро, что 12-й гвардейский не успел перелететь на другой. Как на грех, установилась хорошая солнечная погода. Командование ставило авиаполку боевые задачи, а он сидел в грязевом плену. Усенко нервничал, не находил себе места. Впрочем, в таком же положении оказались и другие авиаполки. Но разве такое обстоятельство могло оправдать, успокоить его деятельную натуру?

Комполка связался с начальником аэродромного строительства штаба ВВС КВФ, и тот выделил комплект взлетно-посадочной полосы из сборных металлических щитов. Все люди из авиаполка и авиабазы работали день и ночь, пока полосу не собрали. Но ее длина для взлета Пе-2 оказалась малой. Что делать?

— Придется ждать, пока не подсохнет! — безнадежно вздохнул инженер и с надеждой посмотрел на яркое солнце.

— Ждать нам, гвардейцам? — набросился на него командир. — Шалишь, брат! Вот что! Снимай-ка с самолета Все, что можно снять: пушки, пулеметы, боеприпасы, бомбодержатели, слей горючее, оставь его самую малость. Попробую взлететь без экипажа.

— Рискованно, товарищ командир. Полосы не хватит, зацепитесь за грязь колесами и скапотируете. Я категорически против!

— Риск, конечно, есть. Но что делать? Полечу!

— Нельзя! Опасно! Можете сыграть в ящик. Повторяю: я против!

— Значит, против? Тогда сделаем так: сразу за полосой вы, инженер, постелите соломку, чтобы мне было мягче падать… Выполнять приказ!

Весь авиаполк собрался у границы летного поля, следил, затаив дыхание, за опасным экспериментом своего командира. С помощью трактора-тягача Пе-2 подтащили и установили на крайние щиты взлетной полосы. Авиамеханики очистили его колеса от прилипшей грязи, промыли их водой. Летчик занял место в кабине, запустил моторы, прогрел их как следует и подал руками знак убрать колодки из-под колес. Моторы взревели на полной мощности, но самолет, удерживаемый тормозами, оставался на месте. Потом тормоза взвизгнули, «петляков» рванулся и побежал по полосе.

Люди прекратили разговоры, замерли, не спуская глаз с зелено-голубой «единички». Вот она пробежала, все убыстряя бег, двадцать метров… пятьдесят… триста! А хвост все не отрывался от полосы. Ревут моторы. Все громче грохочут под колесами машины металлические щиты. Уже середина полосы! Хвост самолета наконец поднялся и замер параллельно земле. Скорость Пе-2 резко возросла. Но и полоса кончалась, остались ее последние метры…

И вдруг грохот разом оборвался: «петляков» повис в воздухе. Медленно спрятались колеса в мотогондолы, и у всех одновременно вырвался вздох облегчения: полетел!..

Усенко вернулся в Дрессен через час. Он отобрал наиболее опытных летчиков, проинструктировал их. В течение часа все полковые самолеты были перегнаны на другой аэродром — авиаполк вырвался из грязевого плена.

Командир авиадивизии не замедлил поставить боевую задачу пикировщикам. Для этого он приехал прямо на самолетную стоянку.

Когда все вопросы, связанные с вылетом, были решены, Курочкин по-доброму взглянул на юного командира полка.

— А ты, Усенко, оказывается, ничего!

Константин Степанович растерянно смотрел на улыбающегося комдива и не понимал, что он этим хотел сказать. И опять, как когда-то на аэродроме Гражданка, в глубине души у него шевельнулось расположение к суровому полковнику: уж больно шла ему улыбка!

— Вот, возьмите! — Курочкин подал летчику небольшой пакет. — Михаил Иванович Самохин лично передал. Что смотришь? Разворачивай!

Усенко развернул пакет и обмер: там лежала, поблескивая золотом, пара новеньких погон с двумя голубыми просветами и большими звездами.

Насладившись произведенным эффектом, комдив пожал руку летчику, сказал:

— Поздравляю вас, товарищ Усенко, с присвоением очередного воинского звания «гвардии майор». Приказ подписан народным комиссаром Военно-Морского Флота пятого марта.

— Служу Советскому Союзу!.. — вытянулся летчик.

— Кстати, давно хотел спросить у вас, товарищ гвардии майор, почему вы не выполняете приказ командования?

— Н-не понимаю! — шрамы на лице комполка побагровели.

— Чего ж тут не понимать? Вы почему продолжаете летать впереди всех? Вам же известно, что немцы специально охотятся за ведущими. Ставьте спереди себя другого, а сами идите рядом. Оттуда тоже удобно руководить боем.

— Нет, товарищ полковник! Не могу я прятаться за спины других.

Курочкин посмотрел на летчика с сожалением: так смотрит отец на неразумное дитя.

— Какая польза будет флоту, если убьют командира полка?

— Польза? Если убьют… На то война. Зато могу честно смотреть в глаза, никто меня не посчитает за труса. Я — ведущий, и мое место впереди всех!..

Комдив уехал на стартовый командный пункт проследить за взлетом гвардейцев, а Усенко потуже затянул поясным ремнем реглан, поправил пистолет, надел с помощью Чуканова оранжевый спасательный жилет «капку», парашют и, широко расставив ноги, ковыляющей походкой направился к входному люку машины. Через минуту он уже сидел в бронированном кресле.

Сзади в кабине появился Сергей Степанович.

— Костя! — окликнул он командира. — Есть добрая весть о твоих перегонщиках. В штабе только что приняли телеграмму от Самохина. Командующий извещает и поздравляет с присвоением звания Героев Советского Союза…

— Кого же? — не вытерпел длинной паузы Усенко.

— Михаила Владимировича Борисова, Александра Александровича Богачева и Ивана Ильича Рачкова!

— Точно! Все из тринадцатого перегоночного! — обрадовался Усенко и оглянулся на флаг-штурмана.

— Указ Президиума Верховного Совета СССР, — невозмутимо продолжал тот, от шестого марта!

— Ай да молодцы! Всего за полгода на фронте стали кавалерами четырех орденов Красного Знамени, а теперь Героями! Спасибо, Сергей Степанович, за добрую весть. Это надо отметить! — комполка потянул к себе планшет, выдернул из него лист бумаги, карандаш.