Герман Геринг. Железный маршал - Борис Вадимович Соколов

дезинформацией, призванной убедить советское руководство в том, что Германия на Россию нападать не собирается, а вот-вот ударит по Британским островам. Для пущей убедительности номер газеты со статьей Геббельса был конфискован военной цензурой, но с таким расчетом, чтобы часть тиража достигла иностранных посольств в Берлине.

Летчики, слушавшие Геринга, приняли его выступление за чистую монету. Адольф Галланд вспоминал:

«Геринг не оставил у нас ни тени сомнения, что битва за Англию была лишь увертюрой к ее полному покорению, а дальнейшие действия сведутся к перевооружению люфтваффе и усилению подводной войны, что приведет к успешному вторжению на остров. Планы, которые живописал перед нами Геринг, выглядели очень внушительно. Мы не усомнились и в том, что наша военная промышленность добьется требуемой Герингом производительности. После совещания Геринг отозвал в сторону меня и Мёльдерса. Сияя и тихонько посмеиваясь, он спросил, что мы думаем о его речи. Услышав, какое она произвела впечатление, он радостно потирал руки: «В ней нет ни грана правды!» — и под большим секретом сообщил, что само совещание — лишь одно из мероприятий по дезинформации, призванной прикрыть подготовку нападения на Советский Союз. Эта новость потрясла нас.

Я был ошеломлен и не мог скрыть своих сомнений. Угроза войны на два фронта, висевшая над нами подобно дамоклову мечу, теперь становилась реальностью. Я не мог думать больше ни о чем ином, как о мрачной и зловещей перспективе грядущей войны с Россией, страной, обладавшей огромными людскими резервами и природными ресурсами, в то время как нашей мощи уже однажды не хватило, чтобы сокрушить Англию. Теперь мы должны были повернуться против нового, неизвестного и огромного по своим масштабам врага, не обеспечив прежде свои тылы… Но, к моему изумлению, не только Геринг, но и Мёльдерс были охвачены энтузиазмом. Моего мнения никто не разделял. Геринг заявил, что на Востоке люфтваффе обретут новую славу. У красных ВВС гораздо многочисленнее, но большинство машин устарело, а пилоты плохо обучены: «Нужно только сбить ведущего, тогда и остальные повернут назад. Мы будем сбивать их, как глиняные летающие тарелки в тире».

В ответ на вопрос Галланда о перспективах воздушной битвы за Британию, Геринг заявил, что сокрушение советского колосса — дело двух-трех месяцев, после чего основные силы люфтваффе будут действовать против Англии, усиленные ресурсами покоренной России. Фюрер, по словам Геринга, «не может вести войну против Англии в полную силу, пока нашему тылу будет угрожать держава, питающая по отношению к нам явно враждебные, агрессивные намерения».

Галланд утешал себя мыслью, что рейхсмаршал лучше, чем он, всего лишь командир авиагруппы, представляет себе стратегическую перспективу, ведь «все-таки угроза с Востока очевидна. К тому же оставалась надежда, что кампания против России будет действительно идти гладко и в соответствии с планом, как и все остальные блицкриги. В отношении России я очень надеялся на то, что основанный на терроре советский режим окажется гнилым. Когда я упомянул об этом, Геринг неожиданно стал очень серьезным и решительно тряхнул головой: «Не говорите мне о возможном внутреннем крахе большевистского режима! Фюрер считает, что не стоит даже обсуждать такую возможность. Не накличьте несчастья на себя, рассказав об этом кому-нибудь. Даже в Германии любая деятельность подрывных элементов была бы безнадежным предприятием. В Советском Союзе, где режим на двадцать лет старше нашего, было бы сумасшествием и самоубийством пытаться совершить государственный переворот. Даже в своих самых отдаленных. расче-тах фюрер не допускает такой мысли. Советский Союз можно разбить только силой. Именно. это мы и собираемся сделать. Не сомневайтесь, мы это сделаем!»

Однако за бодрыми словами Геринг стремился скрыть свое беспокойство за исход русской кампании. Его пугали необъятные просторы России и казавшиеся неисчерпаемыми людские ресурсы. Рейхсмаршал хорошо сознавал, что даже если вермахтом будет достигнута предусмотренная планом «Барбаросса» линия Архангельск — Астрахань (а в саму возможность осуществить это за одну кампанию верилось с трудом), то люфтваффе все равно не смогут вывести из строя промышленный район Урала. Для этого просто не было подходящих тяжелых бомбардировщиков. Следовательно, база для советского сопротивления все равно сохранится. На крах СССР в результате антикоммунистического переворота, как справедливо полагали Гитлер и Геринг, рассчитывать не приходилось. Значит, следовало постараться уничтожить Красную армию и занять основные жизненные центры хотя бы в Европейской части страны. Но даже если бы удалось занять Ленинград, Москву, Украину и Кавказ, под контролем Сталина все равно оставались бы определенные людские ресурсы и часть промышленного потенциала, а значит, советский колосс мог возродиться при поддержке Англии и США, которые недолго соблюдали бы формальный нейтралитет.

Действительность оказалась еще хуже, чем могли себе вообразить руководители рейха. В ходе первой военной кампании против СССР вермахту не удалось захватить ни Москву, ни Ленинград, ни Кавказ, а Красная армия уже в декабре 1941 года оказалась в состоянии предпринять успешное контрнаступление и отбросить врага от Москвы, отбить Ростов, Тихвин и Керченский полуостров. Так что Советский Союз вообще не удалось выключить из борьбы даже на каких-нибудь полгода — минимальный срок, за который Гитлер мог попробовать разобраться с Англией до того, как американская военная мощь не будет оказывать существенное влияние на ход событий на Европейском и Средиземноморском театрах боевых действий.

Вскоре после совещания в Париже Геринг в замке Фельденштейн встретился с генералом Йозефом Каммхубером, командовавшим ночными истребителями в Голландии. Они плотно пообедали вместе с Пили Кёрнером. Каммхубер отметил, что Геринг стал выглядеть заметно хуже: красное одутловатое лицо, мешки под глазами, явные признаки крайнего переутомления и столь не свойственное для толстяка Германа отсутствие аппетита… Даже поданную к обеду вареную форель Геринг лишь слегка поковырял вилкой. За обедом рейхсмаршал предпочел говорить о музыке, а не о делах и даже немного музицировал на рояле.

Когда Кёрнер покинул их, Геринг сказал генералу:

«Каммхубер, я вызвал вас сюда, чтобы под строжайшим секретом сообщить: моя речь в Париже была чистым блефом. Англия нас сейчас не интересует. Фюрер решил, что пора обрушиться на Советскую Россию. Войска уже переброшены к ее границам и находятся в боевой готовности. В этой операции предстоит участвовать и вам. Немедленно начинайте переброску ночных истребителей из Голландии для защиты восточных районов Германии и будущего русского фронта».

Каммхубер возразил:

«Господин рейхсмаршал, в Голландии и так не хватает ночных истребителей для отражения английских налетов. Атаки англичан день ото дня становятся все интенсивнее, и нам нужно больше самолетов. Ни одной машины для русского фронта мы выделить не сможем».

Тут Геринг сказал с