Николай Борисов - Русские полководцы XIII-XVI веков

В эпоху феодальной войны второй четверти XV в. Василий II расправлялся с неугодными боярами древним византийским способом — ослеплением. Впрочем, в конце концов и сам он стал жертвой этой казни. Став "Темным" (слепым), Василий, разумеется, не стал от этого мягче в отношении своих врагов. Даже после окончания феодальной войны он осуществлял массовые казни приближенных тех удельных князей, которых он считал "заговорщиками". Осторожный Иван III не злоупотреблял кровавыми расправами и избегал прямых конфликтов с боярством. Но там, где он видел в этом необходимость, — расправа следовала незамедлительно. Насильственное пострижение в монахи (как "милостивая" замена казни), ослепление, сожжение в срубе, голодная смерть в потаенной темнице — все это было грозной реальностью, от которой не был застрахован никто, даже родные братья "Державного".

Иван III не щадил и духовенство. Согласно древней традиции, оно не подлежало суду гражданских властей. Однако во времена Ивана III священников, заподозренных в политических преступлениях, били кнутом на площади, привязав к столбу. Даже строптивый митрополит Геронтий, долго не желавший уступать великокняжескому произволу, отведав заточения в монастыре и иных мер воздействия, стал послушен и во всем согласен с Иваном III. Современники прямо упрекали его в том, что он "боялся Державного" (4, 39).

Возвышаясь до небывалого величия как глава единого Российского государства и уже примеряя к себе и своим наследникам царский титул, Иван III не забывал и самый простой способ возвышения — через унижение окружающих. Проводя эту тенденцию как в большом, так и в малом, он требовал, чтобы в посланиях к нему даже бояре именовали себя "холопами", использовали уничижительные формы собственного имени.

Сигизмунд Герберштейн, собиравший сведения о личности и деяниях Ивана III от людей хорошо осведомленных, в своих записках рисует сцену, ярко передающую атмосферу, царившую при дворе "государя всея Руси". Случалось, что во время пира он, выпив лишнего, хмелел и засыпал прямо за столом. Пока он, спал. "все приглашенные… сидели пораженные страхом и молчали" (1, 68).

Как и другие аристократы, Даниил Щеня, несомненно, ощущал на себе деспотические наклонности великого князя. Известно, что в 1505 г. оба новгородских наместника, Щеня и В. В. Шуйский, послали Ивану III грамоту с сообщением о некоторых новостях дипломатического характера. Начиналась она так: "Государь и великий князь! Холопы твои Данило и Васюк Шуйский челом бьют" (55, 53). Так принято стало писать, обращаясь к "Державному". Но интересная деталь: в то время как осторожный Шуйский не постоял и за тем, чтобы униженно назваться Васюком, — Даниил Щеня написал свое имя полностью.

Сын Ивана III великий князь Василий Иванович был еще более склонен к деспотизму, нетерпим к чужому мнению, чем его отец. Он отправлял в темницу и на плаху своих придворных не только за "дело", но даже и за "слово", направленное против его особы. Примером может служить печальная участь Максима Грека и его собеседников из числа московской знати. Все они так или иначе поплатились за свое вольнодумство в ходе "расследования" 1524–1525 гг. Все эти явления не обошли стороной и потомков Даниила Щени. В их судьбе, как в капле воды, отразилась одна из особенностей российской жизни — неизменно присутствующая в ней тяга к уничтожению людей, наиболее одаренных в той или иной области.

Василий III. Французская гравюра. XVI в. Три русских всадника. Из книги С. Герберштейна "Записки о Московии". XVI в.

Сын Даниила Щени Михаил пошел по стопам отца. Мы постоянно встречаем его в войсках начиная с 1510 г. то на южной границе, то под. Псковом, то в Смоленске. Князь Михаил (по прозвищу отца он получил свою "фамилию" — Щенятев) прошел суровую воинскую школу под началом самого строгого, но и самого опытного учителя — собственного отца. Известно, что в 1513 г. во втором смоленском походе он командовал полком правой руки в войске Даниила Щени. Там же, "на правой руке" у отца, он был и во время кампании 1514 и 1515 гг. (38, 35).

Василий III, чтя старого воеводу и ожидая новых побед от его сына, не позднее 1513 г. дал ему думный чин боярина. Не станем утомлять читателя перечнем служб и походов Михаила Щенятева. Заметим лишь, что он все время на коне, на передовых рубежах обороны Руси. Но где-то в середине 20-х гг. Михаил попадает в опалу. Вероятно, это было связано с разгромом правительством кружка московских вольнодумцев, "душой" которого был Максим Грек, или же с тем глухим, но широким недовольством, которое вызвал у московской знати противоречивший церковным канонам развод Василия III с его первой женой Соломонией Сабуровой.

В 1528 г. Михаил, как видно, прощенный великим князем, стоял с войсками в Костроме. Но затем он вновь по какому-то поводу вызвал гнев Василия III и был брошен в темницу. Его освободили в 1530 г. в связи с "амнистией" по случаю рождения у Василия III долгожданного наследника — сына Ивана. Год спустя он вновь упомянут среди воевод, стоявших с полками на Оке в ожидании набега крымцев.

После этого известия — молчание. Михаил Щенятев навсегда исчезает со страниц летописей и разрядных книг. Где окончил он свои дни? В тихой обители под мирный благовест? В тайном застенке под крики вздернутых на дыбу? В отчем доме, под причитания родни? Этого мы не знаем…

Его старший сын Петр, будучи в родстве с князьями Вельскими, один из которых был женат на его сестре, в молодости ввязался в придворную борьбу и едва не погиб во время столкновения между сторонниками Шуйских и Вельских в 1542 г. Придя к власти, И. М. Шуйский сослал его в Ярославль. Однако года два спустя он вернулся в Москву и вскоре вместе с другими воеводами стоял в обычном летнем дозоре на Оке (55, 56).

Биография Петра Щенятева была богата взлетами и падениями. В 1546 г. он был наместником в северной глуши — Каргополе. Однако после венчания Ивана IV на царство он вновь в столице, вновь ходит с полками во все большие походы того времени, в том числе знаменитый поход на Казань (1552 г.), победный поход на Полоцк в 1563 г. Подобно деду, он был и новгородским наместником, ходил на шведов под Выборг и вернулся с победой в 1556 г. (63, 228).

Случилось так, что Петр Щенятев неоднократно был в походах вместе с князем Андреем Курбским. Можно думать, что они были дружны и Щенятев делился с ним своими горестными мыслями о личности царя и о его политике. Едва ли случайно, что после бегства Курбского в Литву в 1563 г. князь Щенятев, бывший тогда первым воеводой в Полоцке, получил тайное предложение перейти на сторону Сигизмунда. В ответ он приказал открыть огонь изо всех пушек по стоявшему близ Полоцка литовскому войску (55, 58). В 1565 г. Щенятев успешно действовал против крымцев под Волховом. То была его последняя кампания…