Иеромонарх революции Феликс Дзержинский - Алексей Александрович Бархатов

– Феликс Эдмундович! А что бы вы могли ответить на публикацию газеты «Вперед» о том, будто бы арестованные, числящиеся за Чрезвычайной комиссией, содержатся в ужасных условиях, в подвале, и испытывают грубое обращение?

– Ну, за нами числится в настоящее время не 126, как указано в газете «Вперед», а всего 66 человек, и сидят они не в подвале, а в сухом хорошем помещении. Поверьте, я за свою жизнь научился неплохо это отличать. Большинство уже отпустили, многих поместили не к нам, а в уголовно-разыскную милицию на Знаменке и на гауптвахту Кремля. Следствием выяснено, что 70 человек были ранее уголовными каторжанами, судившимися неоднократно за грабежи и убийства, и несколько десятков белогвардейцев. Все допрошены и всем предъявлено обвинение. Некоторые уже опознаны лицами, потерпевшими от ограблений. Между прочим, один пострадавший артельщик узнал преступника, ограбившего его на триста тысяч рублей.

Проводив журналиста, Дзержинский снял телефонную трубку и попросил соединить с Совнаркомом, с Бонч-Бруевичем:

– Владимир Дмитриевич, приветствую! Вы интересовались делом американского подданного Бари? Он обвиняется в финансировании целого отряда ударников, отправляющихся на Дон к Каледину и Корнилову. Ну почти так же, как «Союз земельных собственников» Родзянко… Тут тоже крупные суммы денег. Да. Это первое. А ещё хранение оружия без разрешения и несдача его властям. А также покупка и хранение подложных документов. По этому же делу проходят несколько бывших офицеров и графиня Ланская… Да, я сегодня же пришлю официальный ответ… Конечно, всё доказано. Готовим к передаче в трибунал.

Глава 17

ВЧК вместо «Якоря»

Войдя в зал заседаний коллегии, Феликс удовлетворенно осмотрелся. Светло, просторно. Никому, как прежде, не надо пристраиваться где-то с краю, на стульчиках. Все поместились за одним большим столом.

Перед каждым лежал блокнот. Дзержинский просил сотрудников вести регулярные рабочие записи, своеобразный дневник для записи поручений, текущих и завершенных дел. Он к этому пришел давно: бумага надежно хранит, ничего не теряет, можно проанализировать логику, связь событий, фактов и четче планировать будущее. Не сразу, но оценили. А теперь это вошло в привычку.

Трёхэтажный особняк, прежде принадлежавший страховому обществу «Якорь», на углу Большой Лубянки и Варсонофьевского переулка, куда перебралась ВЧК, был куда удобнее прежнего по многим причинам. Красивый и сам по себе, он привлек внимание Дзержинского, конечно же, не лепниной, пилястрами и медальонами, а расположением, размерами и планировкой – и руководство, и следователи, и оперативные сотрудники, все отделы и службы получили теперь нормальные помещения. И есть где собраться увеличившейся коллегии. На нижнем этаже пока наскоро оборудовали камеры для задержанных. Чуть дальше по переулку в этом же здании расположился гараж.

Здание страхового общества «Якорь».

[Из открытых источников]

Феликс только что вернулся из Петрограда и решил не откладывая доложить товарищам о результатах работы Ликвидационной комиссии, выявленных недостатках и состоянии дел принявшей их эстафету местной Чрезвычайной комиссии. Тем более что накануне в Совнаркоме пришлось выслушать очередные нарекания. Прямо с этого, пожалуй, и стоит начать:

– Надо ли кому-то в этом зале пояснять, что задача переезда любой работающей государственной структуры даже из одного здания в другое решается совсем не просто. Так что ж говорить о перемещении из города в город? В новую обстановку? Мы с вами не имели права прерывать никаких начатых дел и не снижали, а скорее наращивали ритм и слаженность работы. Некоторые издержки были и есть. Мы с революционной принципиальностью их не скрываем и не замалчиваем. Но ложные обвинения тоже принять не готовы. Например, о содержании в Петрограде под арестом до сих пор еще не допрошенных граждан.

Мы выяснили, что касаются они не столько ВЧК, сколько комиссии Урицкого. Причем в ходе разбирательства всплыли странные факты освобождения Петроградской комиссией преимущественно лиц состоятельных, в то время как бедняки сидели под арестом. И только с приездом Ликвидкомиссии освобождено было около тридцати из них.

Другое обвинение, возводимое на ВЧК, что она занималась и вела дела маловажные и как бы «негромкие», объясняется исключительно различием в тактике и способах борьбы с преступностью. В то время как комиссия Урицкого едва ли не намеренно допускала сначала совершаться преступлениям, а после чего уже проявляла активность. ВЧК ставила всегда, как ставит и теперь, своей целью предупреждение преступления. Это, разумеется, в смысле внешнего эффекта производит меньше впечатления, но, по существу, дает несравненно большие результаты.

Единственным более или менее основательным укором ВЧК может быть признано некоторое несовершенство в техническом смысле построения обвинений и в самом учете обвиняемых. Это объясняется недостатком юридических познаний работников комиссии. В этой связи предлагаю привлечь в ВЧК опытного юрисконсульта из лиц, вполне пользующихся нашим доверием. А пока надо подготовить циркуляр во все отделы: всем следователям о каждом арестованном составлять постановление с формулировкой обвинения. Копия непременно должна быть в тюрьме. Причем с подпиской арестованного, что ему прочитано.

Затем Дзержинский предоставил слово Ивану Полукарову, доложившему, что работа Контрреволюционного отдела идет по двум направлениям: борьба с внутренними и внешними врагами. По первому – поступают сведения с мест, что при участии разложившихся военных отрядов, а также отрядов охраны железных дорог происходит организация пьяных бунтов и погромных выступлений. По второму – стало известно о концентрации контрреволюционных сил около немецкого посла Мирбаха. Приходится сознаться, что для наблюдения и разведки за контрреволюцией, надвигающейся извне, нет соответствующего аппарата. Необходимо произвести коренную ломку всей организации разведки по специальностям и улучшение следственного аппарата.

Выслушав Полукарова и согласившись с тем, что кадровый состав пока не позволяет наладить работу по всем направлениям и на высоком уровне, Дзержинский предложил для начала сосредоточить борьбу с контрреволюцией, главным образом идущей со стороны Германии, и во вторую очередь с союзнической. Завершая заседание, подчеркнул:

– Контрразведка должна быть сосредоточена целиком в руках ВЧК. Везде и всюду, где только представляется возможность, делать доклады для привлечения широких масс к деятельности комиссии. И ещё, товарищи, теперь уже можно объявить, что как раз сегодня, основываясь на нашем опыте, операцию по разоружению анархистов проводит и Петроградская ЧК. Попрошу всех быть готовыми, что кто-то из этой братии метнется сюда.

По окончании коллегии Дзержинский вернулся в свой кабинет, с легкой тоской взглянул на ширму в углу, за которой расположил свою походную кровать – ни в Петрограде, ни в поезде выспаться не удалось. К сестре Ядвиге в Успенский переулок и на Петровку, где на фамилию Доманский было ему выделено жильё, он не заезжал уже недели две. И сегодня тоже не