Притворяясь нормальной. История девушки, живущей с шизофренией - Эсме Вэйцзюнь Ван

под» землей, «средиземье», «земля фейри» или «воображаемые царства». Смерть – единственное выражение иномирья, которое я могу понять; рождение и смерть – очевидные манифестации лиминальности. В меньшей степени я рассматривала иномирье через серьезную болезнь, травму и брак, которые тоже являются пороговыми состояниями и, в отличие от умирания, уже поставили свои метки на моей жизни.

К обремененному метафорами иномирью прилагается обремененное метафорами пороговое пространство. Кларисса Пинкола Эстес, ученая, поэтесса и автор книги «Бегущая с волками», описывает мифологическую старуху, которая стоит «между мирами рациональности и мифа… Эта страна между двух миров – то непостижимое место, которое все мы узнаем, единожды ощутив, но его подробности ускользают и облик меняется, если мы пробуем их удержать». Лиминальность также можно описать на психоаналитическом жаргоне; Эстес говорит о «локусе (месте) между мирами», имея в виду юнговскую концепцию «коллективного бессознательного, объективной души и психоидного бессознательного». Далее Эстес говорит, что этот локус, «трещина между мирами – есть место, где происходят всевозможные таинственные встречи, чудеса, игры воображения, приливы вдохновения и случаи исцеления». Волшебная страна может казаться сильно отличающейся от коллективного бессознательного, но потому-то Бри и использовала словосочетание «священные искусства»: его цель – учесть разнообразие вер и традиций, которые питают ее практику. В курсе «За стеной» она объясняет, что работа с лиминальностью пересекается со многими верами и религиями, а эти веры и религии, в свою очередь, разработали индивидуальные способы путешествий в иномирье, и отдельные личности часто возвращаются оттуда, неся с собой дары для общества.

И все же пороговые переживания, как их описывает Бри, необязательно необычны или даруются избранным. Сны – наиболее частое выражение лиминальности, более распространенное, чем, скажем, ви́дение или ощущение присутствия святых, ангелов или Бога, то есть пороговые переживания. Работать с лиминальностью – значит исследовать представление о том, что реально по сравнению с воображаемым или даже психотичным.

В начале своей рабочей тетради к курсу «За стеной» Бри пишет: «Любому, кто желает обрести мастерство в работе с лиминальностью, придется научиться комфортно воспринимать незримое. Одним из лучших выражений этой мысли стали слова Иисуса Христа, обращенные к святому Фоме: “Блаженны невидевшие и уверовавшие” (Евангелие от Иоанна, 20:29)». Работа с лиминальным включает работу с верой. Один из догматов веры – это страдание когда-нибудь сослужит тебе службу.

Бри выражает это так: «Думаю, обсуждая… шизофрению, мы на самом деле хотим четко понимать, что “два плюс два равно четыре” – это рационально; что́ “два плюс два равно соус к спагетти” – это иррационально. И что еще существует нерациональное… Многие люди с диагнозом “шизофрения”, с которыми я разговаривала и работала… вовсе не иррациональны».

Божественное нерационально и указывает на пределы символического понимания; безумие иррационально и указывает на структурное разрушение реальности.

Нерациональные психотики, говорит мне Бри, обладают сохранным мышлением, «но оно исходит или отчасти черпает вдохновение – я сказала бы, как правило, – из иного источника, нежели тот, к которому мы привыкли. В нем есть внутренняя логика, и часто их озарения попадают точно в цель – если удастся найти шифр, которым эти озарения закодированы, и суметь понять, как эта внутренняя логика работает». Бри судит о психозе по его полезности: «Если в нем есть что-то полезное, бери и пользуйся. Так что даже если видение тебя пугает, при условии, что в нем есть нечто годное, такое, что ты можешь взять и применить к своей жизни, я не стала бы считать это шизофреничным. Я сочла бы это лиминальным».

Наш мир ценит рациональное и страшится иррационального – буйного бездомного в утреннем автобусе, бредящих убийством «психов», которых мы видим в сериале «Закон и порядок», – поскольку закон и порядок являются, в конце концов, высшими институтами рациональности и логики. Чтобы понять нерациональное, нужно заглянуть глубже поверхности, в царство мистического.

Вспомните, что я пережила свою первую галлюцинацию, когда училась на последнем курсе в Стэнфорде, и что мне поставили диагноз «биполярное расстройство» в 18 лет. Голос в душевой общежития вполне отчетливо произнес: «Я тебя ненавижу». В галлюцинациях меня изумляет та сила, с которой они захватывают наши чувства. Голос, который сказал, что ненавидит меня, был так же реален, как и любой другой звук в том помещении. Я на самом деле гадала, не стала ли я объектом воздействия феномена, как-то связанного с системой стоков и труб, которые могли принести звуки с нижнего этажа. Но поразмыслив, я поняла, что голос доносился не снизу, от пола.

Я закончила мыться, обтерлась полотенцем и, завернувшись в него, вернулась в спальню. Сказала своей соседке по комнате, которая в общих чертах была знакома с моими проблемами, что слышала какой-то голос в душе. Я была поражена случившимся, однако, делясь этой историей, оставалась спокойной.

– Ты сумасшедшая, – только и ответила она.

Но что, если у этого голоса была какая-то функция? Я могу обратиться к интерпретациям, самая очевидная из которых – что я действительно в то время ненавидела себя и это питало саморазрушительные поступки годами. Вероятно, этот голос говорил, что если я не найду себе психотерапевта получше, то моя саморазрушительность в итоге станет серьезной угрозой. Эта мысль кажется мне слишком простой, чтобы удостоиться галлюцинации; но опять же, кто я такая, чтобы судить?

Я прослушала три аудиозаписи курса «За стеной», лежа в постели, по одной в день, одновременно листая сопровождающий файл на своем планшете. На этих записях – телефонные лекции Бри: изначально она преподавала этот курс вживую по телефону слушателям, которые затем задавали вопросы, когда для них открывалась линия.

Наш мир ценит рациональное и страшится иррационального. Чтобы понять нерациональное, требуется проникнуть взглядом глубже поверхности, в царство мистического.

Из учения Бри наиболее полезным мне показалось применение шнуров-оберегов. Бри рассказывает о нескольких видах их использования во время работы с лиминальностью. По ее словам, шнур дает защиту в зависимости от того, к чему он привязан: обернутый вокруг живота сдерживает желания, в то время как обвязанный вокруг головы предотвращает избыточные размышления. Бри прислала мне почтой масло с ярлыком «Галаадский бальзам». Я пропитала им льняную ленту неизвестного происхождения и повязываю ее на щиколотку, когда начинаю чувствовать ухудшение. Я не такая, как Пейдж, которая повязывает шнур перед активным путешествием в иномирье. Хотя это кажется противоречащим смыслу курса Бри, я не хочу уходить в пограничные царства. Я хочу знать, как контролировать себя, когда со мной случаются пугающие вещи. И если есть шанс, что лента на щиколотке либо удержит меня привязанной к этому миру, либо сохранит каким-то образом мою