Теодор Гладков - Лифт в разведку. «Король нелегалов» Александр Коротков

В назначенный час, много позднее окончания рабочего дня, в прокуренный зал вошел мужчина лет пятидесяти, чуть выше среднего роста, плотного сложения, с короткой, крепкой шеей и почти круглой головой. Уши и нос у него были специфически приплюснуты, похоже, в молодости он занимался либо борьбой, либо боксом, лоб высокий, с большой залысиной. Маленькие светлые глазки взирали на мир уверенно и цепко. Во всем его облике чувствовалась сила и обстоятельность. Ничего «гестаповского» в его внешности Коротков не углядел, но что-то от старого служаки, эдакого фельдфебеля-резервиста, в нем ощущалось.

«Брайтенбах» вычислил Короткова в достаточно людном зале безошибочно по описанию, приметам и, наверняка, интуиции. Контакт состоялся. Взаимопонимание и доверие было достигнуто сразу. Тому способствовал и привет, переданный «Брайтенбаху» от некоего чеха, «владельца рекламного бюро» — Василия Зарубина.

9 сентября, после донесения в Москву о встрече с «Брайтенбахом», «Степанов» получил из Центра шифровку, подписанную Берией:

«Никаких специальных заданий «Брайтенбаху» давать не следует. Нужно брать все, что находится в непосредственных его возможностях и, кроме того, что будет знать о работе против СССР различных разведок, в виде документов и личных докладов источника».

Коротков должен был признать, что нарком разбирается в тонкостях работы с ценными агентами, находящимися в особо опасных, экстремальных условиях: не нужно и чересчур активизировать, подвергая тем самым лишнему риску. «Брайтенбах» сам прекрасно понимает все и не нуждается в подталкивании.

На следующей встрече (на первую Леман, конечно, пришел с пустыми руками) Коротков получил от него особенно ценный и полезный для работающих в Германии разведчиков документ: копию доклада Рейнгарда Гейдриха руководству рейха «О советской подрывной деятельности против Германии». Кроме того, он подробно описал реорганизацию нацистских спецслужб проведенную секретно в сентябре — октябре 1939 года. Эта информация позволила внести существенные коррективы в работу самого Короткова, его коллег, значительно ее обезопасить.

По ходу разговоров выяснилось, что за то время, когда связь с ним не поддерживалась, Вилли Леман, стал гауптштурмфюрером СС и криминаль-комиссаром по иерархии государственных чиновников в полиции.

— Мы с вами больше встречаться не будем, — расставаясь второй раз, сказал Коротков Леману — Дальнейший контакт будет поддерживать другой товарищ. И он подробно описал собеседнику внешность Бориса Журавлева.

Больше Коротков действительно никогда не видел Вилли Лемана. Зато Борис Журавлев за оставшиеся до нападения Германии на СССР девять месяцев встречался с «Брайтенбахом» не один раз и сохранил об этом человеке самые теплые воспоминания и по сей день.

Тут автор считает необходимым сделать следующее отступление. В появившихся в последнее время публикациям о Лемане прямо или косвенно утверждается, что его сотрудничество с советской разведкой основывалось не на идейной, а на чисто деловой основе. Это неверно. Авторов этих утверждений ввел в заблуждение тот факт, что советские разведчики «Брайтенбаху» деньги действительно давали. Но нужно понять следующее. Верно, в истории даже последних лет имеются примеры — недавние у всех на памяти, — когда иностранцы, имеющие доступ к тайнам, инициативно являлись в наше посольство или консульство и предлагали купить, скажем, шифры военно-морского флота своей страны. За огромные деньги, суммы порой исчислялись сотнями тысяч долларов.

Тут все ясно и недвусмысленно: агент работает из корыстных побуждений, ему безразлично, кому продать секретный документ, — кто больше заплатит, тот и получит. Случалось, одну и ту же информацию подобный «доброжелатель» продавал двум, а то и трем разведкам, иногда даже враждующих между собой стран.

Принципиально иное дело, когда разведка помогает своему агенту материально, попросту оказывает тому некое вспомоществование: дает деньги в качестве компенсации каких-то расходов, на прожитие, отдых, учебу детей в университете, на лечение (тому же Леману своевременная денежная помощь, как мы знаем, спасла жизнь), в связи с каким-либо несчастьем в семье. В таких случаях никак нельзя утверждать, что агент работает за деньги. В конце концов, кадровый сотрудник разведки тоже получает жалованье от своего ведомства.

Вот что рассказал автору последний советский разведчик, поддерживавший связь с «Брайтенбахом» в роковые месяцы, недели и дни перед войной — Борис Журавлев:

— Я и сегодня ни минуты не сомневаюсь, что «Брайтенбах» работал исключительно на идейной основе. Хоть и кадровый полицейский, он был антинацистом. Возможно, даже именно поэтому. Тем более, что, очутившись в гестапо, видел изнутри, насколько преступлен гитлеровский режим, какие несчастья он несет немецкому народу.

В самом деле, после временного разрыва с нами связи, он сам восстановил ее в 1940 году, прекрасно сознавая, что в случае разоблачения ему грозит не увольнение со службы, не тюрьма, а мучительные пытки в подвалах своего ведомства и неминуемая казнь. Такой судьбой никого и ни за какие деньги не соблазнишь. К тому же, «Брайтенбах» был человеком в годах, без юношеской экзальтации и романтизма, он все прекрасно понимал и шел на смертельный риск совершенно осознанно.

В больших деньгах он не нуждался, был бездетен, не играл на бегах, не собирался покупать яхту, вел скромный образ жизни.

Да, я иногда передавал ему деньги, поверьте, то были очень скромные суммы, на которые не разгуляешься. Их надо считать не платой за информацию, а лишь своеобразным пособием для приличного существования. К слову сказать, он куда больше радовался продовольственным карточкам, которыми я его порой снабжал. По ним он имел возможность — в Германии тогда все продукты были строго рационированы — хорошо пообедать (в ресторане официант отрезал один, или два талона, в зависимости от заказа), или купить в отдаленном от дома магазине (в ближних его знали) лишние 200–300 граммов мяса, чтобы нормально поела и жена…

— Кроме того, — добавил, подумав, Борис Николаевич, — когда вы встречаетесь с человеком, разговариваете с ним, и не только о делах, вы начинаете ощущать, чем он дышит… Я никогда не забуду отчаяния в его глазах при нашей последней встрече за три дня до начала войны. Это были страдающие глаза моего собрата и соратника по борьбе с нацизмом, а не глаза платного информатора. Я и обращался к нему не по псевдониму, а «геноссе» — «товарищ».

Дебри нацистских спецслужб

Изучение структуры, организации, методов работы, установление личности руководителей, ответственных сотрудников и оперативных работников спецслужб противника всегда входило в обязанности, составляло круг жизненно важных интересов разведчиков. Соответствующая информация собирается скрупулезно и пополняется, уточняется, анализируется годами, при этом используется и открытая информация, скажем, официальная хроника, публикуемая в газетах, и полученная от агентуры. Мечта любой разведки — агентурное проникновение в спецслужбы, либо путем внедрения в них своего человека, либо вербовки на какой-нибудь серьезной основе ее действующего сотрудника, или, на худой конец, незаметного служащего из технического персонала.