Эндель Пусэп - На дальних воздушных дорогах

В акватории между Исландией и Англией было на сей раз довольно оживленно. Мы пролетели над несколькими караванами судов, тут и там можно было видеть и отдельные суда. Нам встречались также военные самолеты, патрулировавшие океан с целью обнаружения немецких подводных лодок.

Шторм бушевал и на море, и в воздухе. Огромные волны старались захлестнуть суда то с носа, то с кормы. Нас в воздухе бросало и качало, как и суда в океане.

Мы летели на высоте 2000 метров. Конечно, повыше было бы поспокойнее, но там пришлось бы прибегнуть к опостылевшим кислородным маскам.

Штурманы, которым надоела качка, начали между собой по телефону хитрый разговор о вражеских подводных лодках, которые, дескать, при полете на такой высоте вполне могли подбить нас. Этот разговор был, конечно, предназначен для моих ушей. Я слушал, улыбаясь про себя.

— Не морочьте мне голову, — вмешался я наконец в их разговор. — Могли бы сразу сказать, что боитесь качки.

Ладно! Я поднялся на высоту 3000 метров. Но здесь вскоре снова стала мешать облачность. Однако когда до береговых скал Шотландии оставалось еще четверть часа полета, я заметил в пелене облаков большую щель и, отклонившись от курса, нырнул через нее под облака.

Взяв прежний курс, я увидел впереди множество островов, больших и поменьше, — Гебридские острова. Лавируя между ними, словно по узким коридорам, и раскачиваясь от ветра, мы вновь добрались до открытой воды. Еще немного — и мы уже катились по знакомой бетонной полосе аэродрома.

Самые тяжелые отрезки пути были позади.

Правительственная делегация сразу отправилась в Лондон. Экипаж отдохнул немного и затем занялся подготовкой самолета к последнему перелету.

Начальник аэродрома пригласил меня на обед. Мы ели молча, время от времени улыбаясь друг другу. На большее ни один из нас не был способен, недоставало одного — знания языка. А переводчика в данный момент не было. Но мы кое-как обошлись и остались вполне довольны друг другом.

После обеда полковник пригласил меня в свой кабинет. Там собралась большая компания. Летчики из Англии, Америки, Канады, Австралии. Пришел и переводчик.

Полковник представил меня собравшимся, затем произнес короткую речь, в которой выразил радость по поводу возвращения советских летчиков на вверенный ему аэродром. Вместе с тем он обещал и в будущем делать для нас все, что в его силах.

Я выразил полковнику искреннюю благодарность за радушный прием и помощь.

Завязался разговор на темы, интересующие всех летчиков. Когда беседа была в разгаре, вошел клерк и что-то сказал высоким голосом. Что-что, а уж свою фамилию я разобрал. Снова меня кольнула мысль: как жаль, что в наше время в школе уделяли так мало внимания изучению иностранных языков!

— Вас просят к телефону, — сказал мне переводчик. Меня проводили к аппарату.

— Товарищ Пусэп, приезжайте вместе со штурманами в Лондон. Мы хотим знать, как обстоят дела с подготовкой самолета к обратному полету.

Я узнал говорящего по голосу — это был В. М. Молотов.

— Слушаюсь! Завтра утром будем на месте.

— Хорошо. Вас встретят на вокзале. До свидания!

— До свидания, товарищ народный комиссар!

Вечером мы уже мчались на юг. Ночь выдалась холодная и сырая. Штепенко и Романов вертели различные ручки, краники в купе, надеясь, что в вагоне станет теплее. Впустую. По прибытии в Лондон мы чувствовали себя гораздо более измученными, утомленными и уставшими, чем после перелета через океан. К тому же у всех начался сильнейший насморк.

В посольстве я сразу поспешил в кабинет посла, а штурманы направились к полковнику Стукалову.

В. М. Молотов сидел в кабинете один. Я подробно доложил о ходе подготовки к взлету и ознакомил В. М. Молотова с прогнозом погоды. Он выслушал меня внимательно.

— Англичане предлагают совершить обратный полет над Африкой, чтобы не лететь над странами, оккупированными противником. Как вы на это смотрите? — спросил Молотов, когда я закончил доклад.

— Это бессмысленно, — ответил я твердо. — Полет через Африку и Иран намного рискованнее, чем полет, который мы совершили до этого. Нам пришлось бы снова лететь над океаном, затем над песчаными пустынями Северной Африки, где в это время года держится чрезвычайно высокая температура. Наши моторы этого не выдержат.

— Значит, завтра отправимся домой. Когда вылетаем?

— В двадцать часов по местному времени.

Разговор был окончен. Я поспешил к штурманам.

Мы вежливо отвергли все новые варианты маршрутов, которые англичане назойливо рекомендовали нам. Мы получили также положительный ответ на запрос, с которым обратились в Москву: наше решение было утверждено.

Домой!

В Прествике мы сразу же зашли к синоптикам. Больше всего хотелось услышать, что погода будет такой, какая нам требуется: пусть облака будут погуще! Необыкновенное желание, не так ли? Летчики ведь постоянно мечтают о ясной погоде. Но для нас было сейчас очень существенно, чтобы оккупированная врагом территория была скрыта облаками, ибо определенную ее часть нам предстояло пересечь днем. А это означало, что шансов на встречу с вражескими самолетами было в тысячу раз больше, чем ночью.

Повезло! Нам предсказали как раз такую погоду, какой мы желали.

На аэродром прибыла наша правительственная делегация. Ее провожали товарищ Майский и представители министерства иностранных дел Англии. И конечно, журналисты.

Перед самым взлетом неожиданно произошла заминка — лопнула шина на заднем колесе. Ее быстро заменили запасной. И вот мы уже в воздухе. Когда мы, сделав круг, снова оказались над аэродромом, в воздух, чтобы эскортировать нас, поднялись два английских истребителя.

Через час судьба этих маленьких провожатых стала меня беспокоить. Ведь их запасы горючего были не столь уж большими. Я дал им знак покинуть нас, покачивая самолет с крыла на крыло. Один из них повернул обратно, а второй провожал нас еще по крайней мере полчаса. Затем он сделал крутой разворот и скрылся в густых облаках.

С востока навстречу нам спешили сумерки. Мы потеряли немного времени на замену лопнувшей шины, и сумерки встретили нас уже на восточном побережье Англии. А это означало, что восходящее солнце застанет нас далеко от дома. Наступление рассвета ускоряло еще и то обстоятельство, что мы мчались на восток. Поэтому надо было заблаговременно начать набирать высоту. И действительно, чем выше мы поднимались, тем яснее можно было заметить на восточном краю неба бледную варю.