Геннадий Трошев - Чеченский рецидив. Записки командующего

К тому же Михаил Иванович сам по себе очень «фактурный мужик» — высокий, поджарый, без единого намека на живот (который, увы, для многих людей нашего возраста — непременный атрибут фигуры), лицо аскетическое, огрубевшее от солнца и ветра, волосы — «перец с солью» (а теперь, по прошествии нескольких лет, уже и вовсе седые)… Будь моя воля и распорядись судьба иначе, я бы как кинорежиссер снимал бы его в ролях великих полководцев истории. Лучшего типажа не найти. Как трудно себе представить в роли Георгия Жукова кого-либо другого, кроме Михаила Ульянова, так для меня Дмитрий Донской или великие князья Киевской Руси Олег и Святослав и иже с ними должны были бы внешне (да и внутренне) выглядеть, как Михаил Иванович. Видимо, сама судьба, профессия (а значит, высокая ответственность и тяжелейшие испытания) формируют не только внутренний мир человека, но и в значительной мере отражаются и на его внешности. Не зря ведь в обиходе закрепились устойчивые словосочетания, образы — «волевой подбородок», «орлиный взор», «жесткая линия рта» и т. п.

В общем, Михаил Лабунец — настоящий боевой генерал. И я в этом убедился воочию.

На очередном этапе проводимой операции на правом фланге, где действовал один из отрядов спецназа внутренних войск, возникла тяжелая ситуация: продвижение наших подразделений застопорилось.

Естественно, на войне редко бывает так, что все планы и решения выполняются безукоризнено, точно и в срок. Реальная ситуация настолько сложна и динамична, что всего просто физически не учтешь. К примеру, мы предполагали, что ваххабиты, окопавшиеся в селах Карамахи и Чабанмахи, будут сопротивляться отчаянно. Но не до такой же степени, чтобы, обвязавшись гранатами, броситься в гущу наступающих и гибнуть, унося за собой в могилу и жизни наших ребят.

Как позже выяснилось из показаний пленных, местные (дагестанские и даже чеченские) ваххабиты были настроены менее жестко, в итоге рассчитывая на амнистию и другие поблажки нашего российского законодательства. А кроме того, у них здесь были семьи (ранее мы по «зеленому коридору» дали возможность уйти из зоны боевых действий детям, женщинам и старикам), дома, имущество, приусадебное хозяйство. В глубине души каждый местный житель не был заинтересован в тотальном разрушении всего, что нажито. Однако в рядах ваххабитов в Кадарской зоне было немало наемников из дальнего зарубежья. Эти люди, конечно, считали, что с ними россияне церемониться не будут. Они сами отвергли всякие законы цивилизованного мира и были уверены, что и по отношению к ним мы учиним беспредел.

Конечно, это была их ошибка. Захваченных в плен наемников мы судили по действующим законам. Однако в тот момент «дикие гуси», прошедшие школу Хаттаба, и сами не сдавались, и местным ваххабитам не давали расслабиться, дрались отчаянно, как камикадзе.

К подобному сопротивлению не все наши солдаты оказались морально готовы. И вот в один из моментов наступления, когда ваххабит-самоубийца с истошным криком «Аллах Акбар!» бросился из окопа на спецназовцев, подорвал гранатой себя и одного нашего солдата, а еще одного — ранил, наши ребята дрогнули и откатили назад.

С командного пункта хорошо просматривался крутой склон с нижней окраиной села Чабанмахи, где происходили эти события. Мы с Лабунцом все видели через бинокли… И тут я не стал вмешиваться. Думаю, пусть Михаил Иванович сам разберется, не буду его «за рукав дергать» в такой напряженный момент. Тем более это его люди забуксовали, он их знает и по фамилиям, и в лицо, и по характеру. Я лишь косил глазом и прислушивался, как бы невзначай, какие команды он по этому поводу отдает подчиненному офицеру. Хотя, конечно, равнодушным оставаться не мог. Во-первых, это были наши войска, хотя и другого ведомства. Во-вторых, атака спецназа на южной окраине Чабанмахи не являлась автономной, а была тесно связана с общим ходом операции. От спецназавцев косвенно зависели действия подразделений и частей на других участках наступления. Короче говоря, от того, что на южном склоне Чабанмахи кто-то затормозил, задержка могла возникнуть и в других местах, поскольку бандиты получили возможность для маневра — могли перебросить часть сил и средств на соседние направления.

Слышу, Михаил Иванович связался с командиром отошедших со своего рубежа спецназовцев:

— Что там у тебя происходит? Почему завяз?

При этом Лабунец, прижимая к щеке радиостанцию, не отрывает от глаз бинокля.

— Давай быстренько разберись в обстановке, уточни задачу каждому, если нужно, перегруппируйся и иди вперед! Из-за вас все может затормозиться…

Спустя некоторое время, уже более жестким тоном, Михаил Иванович «наехал» на подчиненного:

— Что ж ты врешь?! Какая атака? Какое там упорное сопротивление? Я ж вижу отсюда, как твои бойцы по дворам за курами гоняются… Ты что, решил там заодно и пообедать за чужой счет?! Ну, я тебе, блин, устрою подведение итогов!..

Через несколько минут с металлом в осипшем голосе:

— Если через три минуты в атаку не пойдешь, я тебя минометами накрою! Ты понял меня?! Я тебе дам чужих кур. Ты у меня наобедаешься!..

Лабунец в гневе, из глаз — искры, желваки играют, еле сдерживается, чтоб чего худшего не наобещать горе-командиру, а меня, прости господи, вдруг смех стал разбирать. Пришлось отвернуться, чтоб улыбку никто не увидел на моем лице.

Тут Леонтий Павлович Шевцов (генерал-полковник, курировавший операцию от МВД, но до поры до времени не вмешивавшийся в ситуацию, чтоб нам не мешать) подошел к Лабунцу:

— Михаил Иванович, минометами стращать не надо, не волнуйся, я сейчас разберусь на месте, а ты спокойно управляй боем…

С этими словами сел на БТР и поехал на окраину Чабанмахи, где увязли спецназовцы.

Спустя какое-то время командир отряда коротко доложил: «Атакую», и дело пошло.

Возвращается Леонтий Павлович, мы с Лабунцом спрашиваем: «Что вы с ним сделали?»

— Что надо, то и сделал, — хитро улыбнулся Шевцов.

Так мы и не узнали, какие меры воздействия применил Леонтий Павлович, но главное дело было сделано: спецназ в атаку пошел.

— Но все равно подведение итогов я ему устрою, — сердито буркнул Лабунец, имея в виду командира-спецназовца, — дождется он наград от меня!..

На протяжении всей операции в Кадарской зоне это был единственный случай, когда Лабунцу понадобилась помощь «со стороны». Ни в каких подсказках Михаил Иванович не нуждался. Работа его была безукоризненной. Мне оставалось только координировать в этой операции действия сил и средств по разгрому бандитов, которых, по некоторым данным, насчитывалось до тысячи человек.