Владимир Новиков - Накануне и в дни испытаний

В первый период войны, как уже упоминал, я в основном находился в Ижевске. Об этом все знали. И многие рабочие, инженеры и служащие обращались ко мне с различными просьбами личного характера. Кому-то позарез нужно было жилье, другой нуждался в улучшенном питании, третий хотел сменить место работы и т. д. Обычно на первых порах я спрашивал: "Были ли у директора?" Мне, как правило, отвечали: "Были, но вопрос не решается". Чтобы упорядочить дело, я назначил день, когда принимал людей по личным вопросам. Это был обычно четверг. Прием начинал с четырех часов. В первое время в моей приемной собиралось от 100 до 150 человек. Если начать рассказывать о каждом, никакой, конечно, бумаги не хватит. Поэтому позволю себе остановиться лишь на двух-трех эпизодах, как-то уж очень запомнившихся.

Вот заходит женщина. Ей лет тридцать пять. Говорит:

- Товарищ Новиков, выручите из беды, родила двойню, с завода не отпускают.

Тогда действовало жесткое постановление о наказании не только того, кто самовольно менял место работы или просто уходил с нее, но и директора, если уход с завода был недостаточно обоснован.

Спрашиваю женщину:

- Что же тебя директор не отпускает?

Отвечает:

- Говорит, что у меня есть дочки, могут за малышами присмотреть, пока я на работе. А какие они дочки? Малышня. Прошу ее:

- Знаешь, ты еще поговори хорошенько с директором, может, поможет в ясли детей устроить. Вот будет и выход.

Посмотрела на меня как-то искоса, повернулась и ушла недовольная.

В следующий прием опять увидел ее, но уже с двумя младенцами на руках.

- Толку от директора добиться не могу. Так что на, милый, тебе моих деток - возись с ними хоть сам.

И положила мне младенцев на стол. Они, конечно, сразу закричали, а мамаша твердо пошла к двери. Задержал ее, сказал:

- Ребят забери. А это тебе бумага. Здесь я все написал. Тебя отпустят.

Она изменилась в лице, заулыбалась. Затем стала благодарить. И наконец, забрав детишек, скрылась за дверью.

В следующий приемный день она, Анна Андреевна, опять заходит. Я удивленно спросил:

- Ну что тебе, дорогая, еще надо?

Отвечает:

- Вот, милый, ты для меня доброе дело сделал, и я тебя приглашаю в гости. Хорошо угощу.

Я засмеялся:

- За приглашение спасибо, но, сама видишь, вряд ли соберусь. Сколько ко мне народу идет!

Она еще подтвердила:

- Буду рада, если придешь...

В другой раз заходит молодая женщина, не старше тридцати лет.

- Товарищ Новиков, помогите мне ради бога уйти из сверлильно-токарного цеха. Согласна в любой другой.

В этот цех, как помнит читатель, хотя там и были некоторые привилегии, работать шли неохотно. Сверление стволов производили специальным сверлом, внутри которого под сильным давлением проходило веретенное масло. Оно выталкивало образовавшуюся в стволе стружку. В начале и в конце сверления масло разбрызгивалось и обливало работающего. Выдавалась, конечно, специальная одежда - кожаный фартук, но это не спасало от брызг. Руки и даже тело всегда в масле. Отпускать из этого цеха людей особенно не хотелось.

Я спросил:

- Что же за причина, что ты там не хочешь работать? Зарплата хорошая, дополнительное питание есть, выглядишь ты человеком не больным.

Она долго мялась, краснела. Понял, что ей почему-то не хочется называть причину.

- Но как же я отпущу тебя из цеха, если нет причины? Да и директор моего указания не поймет.

Тогда она, покраснев еще гуще, призналась:

- Товарищ Новиков, муж от меня уходить хочет. Говорит, спать с тобой не могу, вся чем-то пропитана, дышать нечем.

Без дальнейших расспросов я написал директору, чтобы перевели женщину на другую работу.

Однажды, закончив прием, я уже было направился из кабинета, как зашел секретарь и сказал:

- К вам еще пришли две девушки из института имени Баумана.

- Ну что ж, пришли - так зовите.

Вошли две студентки. Одна назвалась Катей Сутыриной, другая Соней Байер сестра нашего начальника строительного треста. Заикаясь, Катя сказала, что вчера, когда они были в заводском клубе, у нее пропало зимнее пальто. Простенькое, конечно, но другого нет. На дворе - зима, ходить ей не в чем и купить не может. Не только потому, что нет денег, но и потому, что в продаже ничего нет. Она пришла в пальто подруги.

Я обратил внимание, что Катя очень похожа на актрису Тарасову, которую еще до войны я видел на сцене в пьесе Горького "Враги". Лицо милое, глаза голубые, улыбка очаровательная. Залюбуешься. Поинтересовался, как у девушек идет учеба, как живут, чем питаются. Рассказали мне все и обо всем с восторгом - жизнь у них получалась вся в розовом цвете. Мне понравилось, что девушки все воспринимали с большим пониманием. Прощаясь, сказал, что попробую помочь. Пусть завтра вечером зайдут к заместителю директора товарищу Лещинскому - он им что-нибудь сделает.

Кате сшили новую шубку.

Об этом приеме я, конечно, вскоре забыл. Однако история имела продолжение. Весной в институте имени Н. Э. Баумана, где училась Катя, состоялся выпуск; по традиции организовали вечер. Это был первый выпуск во время войны в эвакуированном в Ижевск институте. Ректор Г. Н. Николаев пригласил меня на этот вечер, убедив, что все студенты знают, как я помогаю институту.

- Им будет очень приятно, если вы выберете время побыть в такой день с ними.

В зале, где все происходило, расставили столы со скромной закуской. Вдоль одной из стен расположились ректор и профессура, сюда посадили и меня. Напутствие выпускникам дали хорошее: любить Родину, не бояться трудностей, показать себя в будущей работе. Когда осмотрелся, увидел Катю. Оказалось, что она отличница, а мать ее живет в деревне - в сорока километрах от Ижевска. Отец умер несколько лет назад, Катя самая младшая в семье. Есть еще три сестры, две из них замужем. Сестры живут в Москве. Иногда она ездит к матери в деревню, обычно по воскресеньям. Мама очень благодарит меня за шубу. Приглашает в гости. Поблагодарил, но, конечно, отказался из-за дел.

И вдруг, спустя некоторое время, директор металлургического завода С. К. Медведев предложил посмотреть заводское подсобное хозяйство - совхоз, переданный заводу:

- Поглядим, Владимир Николаевич, как лучше использовать землю.

Встретил нас директор, пожилой мужчина, показал хозяйство, попросил высказать наши пожелания. Совхоз имел около двенадцати тысяч гектаров земельных угодий, которые использовал в основном для заготовки сена и выращивания овса - им кормили наших заводских битюгов. Посев овса и заготовку сена мы одобрили, так как перевозки внутри завода производились главным образом на лошадях. Машины использовали лишь для переброски грузов между цехами, которые находились в разных концах города или между заводами. Эти расстояния достигали пяти километров - на лошадях перевозить долго. А небольшие внутренние перевозки - другое дело.