Уильям Питт. Вечно Младший - Мурат Магометович Куриев

…По дороге в Холвуд-Хаус, загородную резиденцию Питта, находилось имение лорда Окленда, Иден. Здесь жила большая, дружная семья. Они умели весело проводить время, Питт приезжал сюда с удовольствием. В какой-то момент, как раз в конце 1796 года, зачастил. Считается, что причина – старшая дочь лорда Окленда, Элеонора Иден. Упоминавшаяся леди Эстер Стэнхоуп называла Элеонору «восхитительно красивой».

Сохранилось немало портретов, и мы можем признать правоту слов племянницы Питта – Элеонора была очень хороша собой. В момент начала «романа» ей 19 лет, она вдвое младше Питта. Как утверждают современники, Элеонора «сочетала красоту со здравым смыслом, жизнерадостность – с тактом». Безупречные светские манеры, чего всегда не хватало Питту и многим людям из его ближайшего окружения. Впрочем, ни Питт, ни Дандас никогда не были завсегдатаями светских салонов. Простительно. Однако Элеонора прекрасна во всех отношениях.

Прогуливался ли Питт с ней по окрестностям? Безусловно, да. И общество Элеоноры доставляло ему удовольствие. Он и сестре, и матери об этом писал. Но насколько серьезно его увлечение? Здесь мы вступаем на скользкий путь предположений, но по-другому никак не получится.

И лорд Окленд, и его дочь были уверены – все идет к свадьбе. Окленд, ко всему прочему, человек небогатый, он рассчитывал, что брак Элеоноры с премьером может сильно улучшить его материальное положение. Элеонора, которая еще выйдет удачно замуж, за графа Бакингемшира, про свои отношения с Питтом никогда не вспоминала, что вполне объяснимо. Наступит момент – и Питт разочарует и отца, и дочь, и всю нацию.

В начале 1797 года Питт пишет лорду Окленду пространное письмо:

«Мой дорогой лорд… Едва ли нужно говорить, что время, проведенное в вашей семье, привело к тому, что я проникся искренней привязанностью ко всем вам и к той, кого мне не нужно называть… Я бы не отдал должное собственным чувствам… если бы не признался, что каждый час моего знакомства с человеком, о котором вы легко догадаетесь… убедил меня в том, что тому, кому посчастливится быть с ней, суждено испытать больше человеческого счастья, чем кому-либо другому… Если бы у меня были основания надеяться, что это могло бы стать моей судьбой, я должен был бы упрекать себя за то, что так долго потакал этой идее, не задаваясь вопросом о том, какие трудности могут помешать ее осуществлению… Теперь, когда я поразмыслил над этим в полной мере и так спокойно, как только мог… я вынужден сказать, что нахожу препятствия непреодолимыми…»

Вежливый, решительный и совершенно неожиданный отказ. По словам очевидцев, потрясенные отец и дочь три дня не выходили из дома. Лорд Окленд все же поинтересовался, что это за «непреодолимые препятствия» такие? Питт ответил. С большим искусством сказать многое, чтобы не сказать ничего. Самое главное в конце.

«Поверьте мне, что дальнейшие объяснения или обсуждения не приведут ни к какой благой цели. И позвольте мне умолять вас избавить меня и себя от необходимости настаивать на этом дальше. Это может привести только к длительному напряжению и усилению тревоги, без возможности получения, какой-либо конечной выгоды».

Уже похоже на довольно строгое предупреждение. И мы так и не знаем, пообщался ли он на прощание с Элеонорой. Скорее всего, нет. Предпочел объясниться с отцом, что уже говорит о многом. Аддингтон утверждает, что Питт «сильно переживал», только вот из-за чего – не очень понятно. Сам Питт в письме тому же Аддингтону сообщает нечто очень показательное: «…Ответ, который я получил (от лорда Окленда. – М. К.), был самым неловким из всех возможных. В нем говорилось, что чувства, которые я испытывал, были взаимными… и предлагалось взять время на то, чтобы воспользоваться шансом преодолеть трудности…»

Еще раз подумать? Да он уже все решил, окончательно и бесповоротно. Действительно, какая нелепость! Во всех описаниях своих отношений с Элеонорой Иден самое сильное слово – «привязанность». Внимание со стороны молодой, красивой и яркой девушки Питту, безусловно, льстило. А «привязанность» в XVIII веке значила гораздо больше, чем сейчас. Совсем не безобидная вещь, основание для серьезных выводов.

Кому-то все рассуждения Питта кажутся просто отговорками, что у него и не было никакого желания связывать себя узами брака, пусть и со столь хорошенькой девушкой, как Элеонора Иден. Похоже на то. Его ошибка заключалась в том, что он подарил некую надежду, за это он, по большому счету, и извинялся. Но вот нюанс – в последующие годы Питту очень нравилось, что люди думали – если бы он был частным лицом, то непременно женился бы. И ведь так думали многие, что хотя бы отчасти избавляло Питта от шуток на тему «последнего девственника Британии».

«Я останусь холостяком ради короля и страны…» – звучит благородно и образу соответствует. Ему нравилось общаться с Элеонорой, приезжать в дом Окленда, но как только он почувствовал, что на него уже рассчитывают, Питт немедля разорвал отношения. Ничего «неожиданного» на самом деле. Возможно, симпатия и могла перерасти в нечто большее, однако Питт очень хорошо все просчитывал.

Семья – это ответственность, время, обязательства. Не только перед женой, но и перед ее родственниками. Мать Элеоноры – очень шумная и болтливая женщина, да он приходил в ужас от одной мысли о присутствии такой дамы в своей гостиной! Питт помнил и о своем слабом здоровье. Хотя у него перед глазами – пример собственных родителей. Его мать вышла замуж за страдавшего от болезни человека, но она была уже и не молода, и не хороша собой. А «методы лечения» Питта? Он выпивал, и крепко. Отказываться от этой привычки не собирался.

История «единственной любви Питта», как ее часто называют, закончилась так, как и должна была. Жить в свое удовольствие, служить королю и стране. Простой выбор, абсолютно логичный для Питта. Он наверняка не назвал бы случившееся «любовью» и почти не вспоминал об Элеоноре Иден. Столько дел, столько дел…

…Это имя он почти наверняка запомнил осенью 1795 года. Английские агенты из Парижа сообщали об антиправительственном заговоре и о человеке, который подавил мятеж 11–13 вандемьера (3–5 октября). Расстрелял мятежников из пушек прямо на улицах французской столицы. Его звали генерал Бонапарт. Вряд ли Питт тогда много размышлял о генерале, время еще не пришло. Но – запомнил.

Свержение якобинцев Питт воспринял с удовлетворением и надеждой. Сколько бы он ни рассуждал о войне, он