Генералы и полковники РККА в плену в годы Великой Отечественной войны - Олег Игоревич Нуждин

Чуть раньше, 16 октября, в плену оказался начальник оперативного отделения 113-й дивизии комбриг Н. И. Митрофанов, а также начальник штаба полковник А. С. Самойлов. Судя по всему, последний находился вместе с командиром дивизии, во всяком случае, в немецких документах они проходят вместе. Хотя в карточке военнопленного у него указан район г. Спас-Деменск. Таким образом в ходе боев 16–17 октября 1941 г. в плену оказались четверо представителей штаба и управления 113-й дивизии.

Солдаты 137-й пехотной дивизии уже с 12 октября проводили зачистку местности в районе бывших боевых действий. В докладе начальника оперативного отдела немецкого соединения за 14– 17 октября 1941 г. сказано, что в ходе этих акций были захвачены командир дивизии со своим начальником штаба без уточнения подробностей.

А всего в зоне ответственности 137-й дивизии вермахта к 14 октября уже находилось 250 тыс. пленных красноармейцев и командиров. Из них в лагере г. Дорогобуж пребывали около 60 тыс., которых предполагалось отправить маршами по 6 тыс. человек в Смоленск. Еще 65 тыс. человек охранялись силами разведывательного батальона, а 50 тыс. разными этапами направлялись в Смоленск под охраной солдат 137-го противотанкового дивизиона. Их прибытие ожидалось уже 19 октября. Около 40 тыс. пленных оставались под охраной 1-го батальона 447-го полка, который 18 октября доставил их в Ельню. Еще 8 тыс. были доставлены в лагерь г. Рославль. Пленных доставляли как пешим порядком, так и автодорожным и железнодорожным транспортом. На месте остались около 800 раненых, нуждавшихся в уходе. Зачистки позволили взять в плен еще 1700 бойцов и командиров [216, Fr. 38].

Генерал С. В. Вишневский

В ходе последующих зачисток в плен были взяты начальник разведотдела 16-й армии майор В. Т. Черкасов и бывший командующий 32-й армией Резервного фронта генерал С. В. Вишневский. Это произошло около 8.00–9.00 21 октября, когда солдаты 137-й дивизии захватили генерала при попытке переправиться через р. Угра. К этому моменту он уже находился в тяжелом состоянии: измучен голодом, с обмороженными руками и ногами. Однако несмотря ни на что он был полон решимости продолжать идти на восток. Все эти обстоятельства немцы скрупулезно занесли в сообщение о пленении [16, Л. 66; 125, Л. 72]. При пленении командарма-32 отличился лейтенант Каппль из 14-й роты 447-го пехотного полка [396, с. 105. Прим. 1].

Генерал С. В. Вишневский в сопровождении немецкого офицера, октябрь 1941 года

Также зафиксировано, что зачистки затрудняются густыми лесами, тщательное прочесывание которых представлялось попросту невозможным: оно было длительным и отнимало множество сил. На каждую роту приходилось в среднем по 150 км2 с 10–12 населенными пунктами. Применение тяжелого вооружения на болотисто-лесистой было очень затруднено. Немцев радовало только то, что в большинстве случаев красноармейцы почти не оказывали сопротивления, лишь изредка вступая в перестрелки, которые стоили 137-й дивизии в общей сложности четырех солдат убитыми и шесть ранеными, не считая трех убитых и трех раненых приданного 97-го строительного батальона [9, Fr. 40–41; 217, Fr. 36].

Полковник М. А. Грачев

Командир 217-й дивизии полковник М. А. Грачев попал в плен ранним утром 12 октября 1941 г. в д. Селки после почти недельного отступления. О своих чувствах на момент пленения он сказал на допросе такие слова: «К сожалению, у меня не оказалось возможности покончить с собой, когда я увидел, что уничтожены остатки моей дивизии, и уже не было надежды избежать плена. То, что я не смог исполнить это свое намерение, считаю пятном для моего понимания солдатской чести» [29, Fr. 1].

Полковник М. А. Грачев (справа) и командир немецкой 112-й пехотной дивизии генерал Ф. Мит (в центре), октябрь 1941 года

Полковник А. И. Богданов, военинженер 1-го ранга П. В. Афанасьев

В ходе окружения 50-й армии Брянского фронта ее командующий генерал-майор М. П. Петров погиб. Однако долгое время ясности в обстоятельствах не было.

О судьбе командарма ходили разные слухи, порой противоречивые. Наряду с сообщениями о его гибели в бою имелись и утверждавшие, что генерал умер в плену. Так, супруге командующего, Марии Федоровне Петровой, от начальника 4-го отдела 4-го управления полковника Голованова в 1946 г. пришло письмо, в котором говорилось следующее: «Он погиб при особых обстоятельствах, на территории, занятой противником, поэтому установить, где именно похоронен не удалось. По имеющимся неофициальным данным генерал-майор Петров М. П., будучи раненым, попал в плен и уже находясь в плену, умер 20.10.41 г. в лагере военнопленных в г. Карачеве Брянской области, в то время оккупированной немецко-фашистскими захватчиками» [308, Л. 683]. Источником этой информации послужила некая карта военнопленного, в которой было указано, что не названный по имени генерал Петров умер в немецком плену 20 октября 1941 г. в г. Карачев [385, Л. 688].

Одним из первых, кто поведал о гибели командарма М. П. Петрова стал все тот же А. И. Еременко. В воспоминаниях «В начале войны» он изложил известную ему версию событий октября 1941 г. По словам маршала, генерал М. П. Петров получил тяжелое ранение в верхнюю часть обеих ног, потерял много крови и не мог самостоятельно передвигаться. Из-за слабости он почти все время находился без сознания, и его сначала несли на носилках, но вскоре решили оставить в одной из деревень под присмотром военврача и медицинской сестры.

Генерала доставили в с. Голынка Карачевского района и поместили в доме семьи Новокрещеновых. Вскоре у раненого началась гангрена, и без операции спасти его казалось невозможным. Из-за того, что в деревне стали появляться немецкие солдаты, приставленные к раненому врач и медсестра решили перенести генерала на заброшенный лесопункт, расположенный в 7 км от деревни.

Там, под присмотром лесника, раненый оставался несколько дней, но состояние его только ухудшалось. Оставался единственный выход – переправить его в г. Карачев в районную больницу. Однако сделать это не успели: генерал скончался. Его похоронили ночью, примерно в середине дня, в присутствии нескольких десятков колхозников и рабочих из г. Карачев. Врач произнес над могилой речь, объявив, что здесь похоронен командующий, Герой Советского Союза.

Именно эту могилу в 1956 г. показали сыну командующего, когда тот разыскивал место гибели своего отца. Отсюда прах доставили в г. Брянск для перезахоронения на центральном кладбище Советского района [347, с. 380–381].

Изучением немецких документов удалось пролить дополнительный свет на судьбу командарма. Из состава Брянского фронта в окружении полностью оказалось управление 50-й армии. Как только поступил приказ на отход, в войсках начался хаос.